Белый раб

Трудно описать растерянность и отчаяние, охватившие Джона Кольтера. Нечего было и думать об эмиграции в западные районы, к чему обычно прибегали разорившиеся плантаторы. Для разработки новых участков земли нужны были хоть кое-какие деньги, а главное - рабы, у него же не было ни того, ни другого. Привычки к расточительству и широкому образу жизни, привитые ему с детства, не способны были внушить доверия старым друзьям его отца. Просто удивительно, как мало друзей осталось у семьи умершего, когда она лишилась всего! А между тем отец Джона Кольтера славился когда-то своим широким гостеприимством и принимал у себя в доме многочисленных знакомых.

Стать воспитателем в какой-нибудь богатой семье - это, в его глазах южанина, значило потерять всякое достоинство. Такие места обычно занимали молодые люди из северных штатов.

- Вы ведь знаете, - сказал Джон Кольтер, - что римляне поручали воспитание своих детей образованным рабам. А мы, американцы, выписываем учителей из Новой Англии.

Чтобы заняться торговлей, опять-таки нужны были деньги. Да, кроме того, торговля находилась главным образом к руках всяких авантюристов с Севера, которые и помощников своих и агентов выписывали также со своей родины. Не зная, куда деваться, он поступил на службу к богатым работорговцам Мак-Грабу и Гуджу, сначала в качестве старшего агента и бухгалтера, а позже стал их компаньоном.

Новый род занятий пришелся ему не по вкусу. Не то чтобы он отличался особой щепетильностью или считал бы себя человеком особенно нравственным или благочестивым, - нет, пусть на высокие нравственные чувства и на изысканное благородство претендуют его хозяева. Один из них, Мак-Граб, хоть и не состоял в секте методистов, но нередко сопровождал свою благочестивую жену и детей на молитвенные собрания методистов, так что многие видели в нем будущего почтенного члена этой религиозной секты. Второй, мистер Гудж, был убежденным баптистом; он построил почти целиком на свои средства церковь в городе Августа. Его благочестие, правда, не мешало ему торговать такими же баптистами, как он, и торговал он ими с неменьшим увлечением и с неменьшим успехом, чем язычниками.

Но для мистера Гуджа этого было мало. Он утверждал, что торговля рабами вещь прекрасная и вполне совпадает с требованиями религии и добродетели. Да разве святой Павел не говорил: "Рабы, повинуйтесь господам вашим"? И разве это изречение не служит достаточным доказательством того, что должны существовать и рабы и хозяева и что первые обязаны повиноваться последним? Это была излюбленная тема, к которой беспрестанно возвращался мистер Гудж. Развивал он свои положения с таким патетическим красноречием, что однажды в Нью-Йорке, куда он прибыл за партией купленных для него первосортных рабов (которые ночью распилили свои цепи и разбежались), он, после длинной речи, произнесенной на тему о повиновении господам, был одним из ночевавших в гостинице священнослужителей принят за доктора богословия. Его даже приглашали прочесть несколько проповедей на тему о божественном происхождении рабства в одной из самых модных и посещаемых церквей Нью-Йорка.

На этого джентльмена охотно возлагали обязанность проводить аукционы, на которых продавали рабов. Трудно было найти человека более подходящего для такой цели. Никто не мог бы превзойти его в искусстве продать чахоточного или золотушного раба, расписывая при этом его силу и здоровье, или же сбыть сорокапятилетнюю женщину, выдав ее за тридцатилетнюю.

- Мои обязанности, - продолжал рассказывать мистер Кольтер, - состояли в наблюдении за "складом рабов" в Августе, где рабов откармливали и приводили в порядок перед продажей. Здесь царило изобилие и допускалась даже известная мягкость в обращении: рабы должны были на аукционе казаться упитанными и веселыми. И здесь, однако, мне приходилось не раз бывать свидетелем тяжелых сцен отчаяния и горя, когда разлучали матерей с их детьми. Эти сцены производили на меня очень сильное впечатление - я ведь человек чувствительный, - добавил он не то в шутку, не то серьезно. - Я не умел, к сожалению, как мой хозяин Гудж, прикрываться авторитетом святого Павла и всяких патриархов. Такая слабость моего характера и недостаточное, по мнению Гуджа, уважение к религии служили причиной того, что я время от времени заключал невыгодные для фирмы сделки.

"Одно такое дело явилось поводом для первой серьезной ссоры с моими компаньонами, после чего мне пришлось покинуть их торговый дом.

"Однажды Мак-Граб пригнал из Северной Каролины особенно удачную партию невольников и среди них молодую женщину необычайной красоты с хорошеньким мальчуганом, едва начинавшим говорить. У обоих цвет кожи был очень светлый, и они вполне могли бы сойти за белых.