Белый конь

«Много времени спустя я снова стоял на нашем балконе и глядел на Куру. Глядел и не узнавал старого друга: стянутая бетонными стенами река смирилась, течение ее стало почти незаметным.

…Дом выглядел жалким — обветшалый, одряхлевший, он чуть склонился вперед, словно предчувствуя грядущую опасность, приготовился бежать, но не смог сдвинуться с места».

Сегодня такой текст вряд ли удивит читателя: несть числа произведениям, авторы которых воспели свою малую родину, единственный и неповторимый для каждого человека уголок земли, так часто не способный противостоять натиску времени. Однако рассказ написан почти три десятилетия назад совсем молодым литератором. «Молодая» проза тех лет отличалась, как правило, куда большей победительностью интонаций, продиктованной бурным и вполне реальным обновлением жизни. Пора широкого утверждения «ностальгической» литературы (с преобладанием в ней деревенского материала) была еще впереди.

Впрочем, стараясь говорить о своем и по-своему, А. Сулакаури оставался представителем того поколения грузинской литературы, которое оформилось в шестидесятые годы и получило впоследствии название «шестидесятников». Герои «Половодья» (как и других «Чугуретских рассказов») — люди самые обычные. События, участниками которых они стали, вряд ли способны потрясти мир, а отношения рыбака Ладо, его прекрасной жены Юлии и мельника Степанэ весьма и весьма мелодраматичны и исполнены особого значения только в глазах мальчишки, кем и был совсем недавно герой-рассказчик, пришедший теперь с рабочими рушить старый дом. Читатель должен был увидеть, сколь не прост в духовном и нравственном отношении «простой» человек. Масштаб герою придавала (или стремилась к тому) авторская точка зрения на него. Принципиальные установки «молодой» литературы тех лет…

Большое — в малом. Одна за другой закрываются мельницы на Куре, и попытки Степанэ любой ценой сберечь свою мельницу, не дать ей остановиться выглядят жалкими и суетливыми. Какая-то частица жизни, частность, только не почувствуем ли мы за ней приближение огромных жизненных сдвигов? И не очевидным ли символом их становится в рассказе грозное половодье?

Время написания «Половодья» отчетливо сказалось и на его интонациях. Автор-рассказчик о прошлом грустит, но в меру: «Кура буйствовала две недели…

Потом вода пошла на убыль, убралась со дворов, вернулась в свое русло.

Люди вышли из своих домов и обомлели — никогда не видели они такого простора! Двор никогда не был таким светлым…» — и т. д. — о строительных лесах, о появлении набережной на Куре. Уходит то, что должно уйти, и не случайно рыбак Ладо с видимым спокойствием относится к разрушению старого тбилисского квартала.

Масштаб нового, как и масштаб потерь, вызванных его приходом, еще нуждался в осмыслении.

Писателю еще предстояло и передать ощущение неумолимо истекающего времени, и остановиться перед ценностью и неповторимостью одной-единственной человеческой жизни, перед хрупкостью всего живого, так нуждающегося в нашем бережении и защите.

Сюжет рассказа «Мальчик и собака» может быть признан достаточно традиционным. Человек начинается тогда, когда берет на себя ответственность за кого-то другого. Рассказ лишний раз подтверждает: проза А. Сулакаури с самого ее начала «держалась» на остром внимании к острым же конфликтам; «держалась» на мысли, что добро не приходит само по себе, его утверждение требует немалых человеческих усилий, борьбы, иногда откровенно жестокой.

Равновесие между добром и злом может оказаться предельно шатким и иллюзорным. Да и способность сопротивляться злу — так ли она сильна в человеке? «Слепые щенки для Иванэ Бериташвили» — из недавних рассказов писателя, и как запутаны в нем вопросы, которые вроде бы ясны до очевидности. Еще один «кинологический» сюжет (что неудивительно — животный мир для горожанина представлен чаще всего собакой), интересный, конечно, человеческими отношениями внутри его.