Белый клык

The bird made a startled rise, but he struck it with his paw, and smashed it down to earth, then pounced upon it, and caught it in his teeth as it scuttled across the snow trying to rise in the air again.	Птица испуганно взмахнула крыльями, но волк ударил ее лапой, сшиб на землю и схватил зубами как раз в тот миг, когда она заметалась по снегу, пытаясь взлететь на воздух.
As his teeth crunched through the tender flesh and fragile bones, he began naturally to eat.	Как только зубы Одноглазого вонзились в нежное мясо, ломая хрупкие кости, челюсти его заработали.
Then he remembered, and, turning on the back-track, started for home, carrying the ptarmigan in his mouth.	Потом он вдруг вспомнил что-то и пустился бежать к пещере, прихватив куропатку с собой.
A mile above the forks, running velvet-footed as was his custom, a gliding shadow that cautiously prospected each new vista of the trail, he came upon later imprints of the large tracks he had discovered in the early morning.	Пробежав еще с милю своей бесшумной поступью, скользя, словно тень, и внимательно приглядываясь к каждому новому береговому изгибу, он опять наткнулся на следы все тех же больших лап.
As the track led his way, he followed, prepared to meet the maker of it at every turn of the stream.	Следы удалялись в ту сторону, куда лежал и его путь, и он приготовился в любую минуту встретить обладателя этих лап.
He slid his head around a corner of rock, where began an unusually large bend in the stream, and his quick eyes made out something that sent him crouching swiftly down.	Волк осторожно высунул голову из-за скалы в том месте, где ручей круто поворачивал, и его зоркий глаз заприметил нечто такое, что заставило его сейчас же прильнуть к земле.
It was the maker of the track, a large female lynx.	Это был тот самый зверь, который оставил большие следы на снегу, -- крупная самка-рысь.
She was crouching as he had crouched once that day, in front of her the tight-rolled ball of quills.	Она лежала перед свернувшимся в тугой клубок дикобразом в той же позе, в какой рано утром лежал перед таким же дикобразом и сам волк.
If he had been a gliding shadow before, he now became the ghost of such a shadow, as he crept and circled around, and came up well to leeward of the silent, motionless pair.	Если раньше Одноглазого можно было сравнить со скользящей тенью, то теперь это был призрак той тени, осторожно огибающий с подветренной стороны безмолвную, неподвижную пару -дикобраза и рысь.
He lay down in the snow, depositing the ptarmigan beside him, and with eyes peering through the needles of a low-growing spruce he watched the play of life before him-the waiting lynx and the waiting porcupine, each intent on life; and, such was the curiousness of the game, the way of life for one lay in the eating of the other, and the way of life for the other lay in being not eaten.	Волк лег на снег, положив куропатку рядом с собой, и сквозь иглы низкорослой сосны стал пристально следить за игрой жизни, развертывающейся у него на глазах, -- за рысью и дикобразом, которые хоть и притаились, но были полны сил и отстаивали каждый свое существование. Смысл же этой игры заключался в том, что один из ее участников хотел съесть другого, а тот не хотел быть съеденным.
While old One Eye, the wolf crouching in the covert, played his part, too, in the game, waiting for some strange freak of Chance, that might help him on the meat-trail which was his way of life.	Старый волк тоже принимал участие в этой игре из своего прикрытия, надеясь, а вдруг счастье окажется на его стороне и он добудет пищу, необходимую ему, чтобы жить.
Half an hour passed, an hour; and nothing happened.	Прошло полчаса, прошел час; все оставалось попрежнему.