Белые зубы

1971 Служба такси процветает. Однако Али недоволен. Он понимает, что всю жизнь ему хотелось «готовить еду, радовать людей, общаться с ними». Неподалеку от заброшенной железнодорожной станции по Финчли-роуд он приобретает старую ирландскую бильярдную и начинает ее реконструкцию.

1972 На Финчли-роуд популярностью пользуются только ирландские пабы. И Али, несмотря на ближневосточные корни и желание открыть кафе, а не бильярдную, решает сохранить ирландское название. Он красит стены в оранжевый и зеленый, вешает картинки с лошадьми и регистрирует заведение как «Эндрю О’Коннелл Юсуф». Братья советуют повесить на стенах фрагменты из Корана, чтобы в этом заведении-гибриде «было приятно находиться».

13 мая 1973 «О’Коннелл» открывает двери для посетителей.

2 ноября 1974 Самад и Арчи по пути домой натыкаются на «О’Коннелл» и заходят поесть горячего.

1975 Али завешивает стены коврами, чтобы жирных пятен было меньше.

Май 1977 Игровой автомат выдал Самаду приз в пятнадцать шиллингов.

1979 Али умирает от сердечного приступа, вызванного ожирением сердца. Его родные решают, что виной тому его нечестивое увлечение свининой. Из меню исключаются все соответствующие блюда.

1980 Знаменательный год. «О’Коннелл» переходит к Абдул-Микки. В подвале с целью выкачивания недобранных на сосисках денег оборудуется бильярдная. Играют на двух больших столах – «мертвом» и «живом». На «мертвом» игра идет на деньги. А «живой» стол привечает тех, у кого есть религиозные убеждения или нет денег. Идея пользуется огромным успехом. Самад и Арчи играют на «мертвом» столе.

Декабрь 1980 Арчи устанавливает на пинболе абсолютный рекорд – 51 998 очков.

1981 Арчи находит в цеху «Селфриджис» бесхозную картонную фигуру Вива Ричардса и приносит его в «О’Коннелл». Самад предлагает повесить в бильярдной изображение его прадеда Мангала Панде. Микки в просьбе отказывает, объясняя это тем, что у портрета «глаза близко сидят».

1982 По религиозным соображениям Самад больше не играет на «мертвом» столе. Он продолжает настаивать на размещении портрета.

31 октября 1984 Арчи выигрывает на «мертвом» столе 268 фунтов 72 цента. На них он приобретает для своей скрипучей машины новенькие покрышки «Пирелли».

Канун нового, 1989 года, 22:30 Самаду удается уговорить Микки повесить портрет. Микки по-прежнему сомневается, «не будет ли это портить людям аппетит».

– Все равно мне кажется, что это будет портить всем аппетит. Тем более в канун Нового года. Прости, дружище. Без обид. Мое мнение, так сказать, ни черта не слово Божье, но это мое мнение.

Прикрепив к обратной стороне простенькой рамки проволоку и смахнув со стекла фартуком пыль, Микки с неохотой повесил портрет на крюк над плитой.

– Чертовски отталкивающий у него видок. Усики эти. Неприятный какой-то тип. А серьга зачем? Он что, голубой?

– Нет, нет. Для мужчин было тогда обычным делом носить украшения.

Микки с сомнением посмотрел на Самада – таким взглядом он одаривал посетителей, которые просили вернуть им деньги, жалуясь, что автомат для пинбола не сработал, хотя монетку они кинули. Он вышел из-за стойки, чтобы оценить картину с нового ракурса.

– А ты, Арчи, как считаешь?

– Мне нравится, – твердо заявил тот. – Очень.

– Пожалуйста, Микки. Если ты ее не снимешь, ты сделаешь мне огромное личное одолжение.

Микки наклонил голову в одну сторону, потом в другую.

– Без обид, я уже сказал. Просто странновато он выглядит. Может, другой какой портрет найдется?

– Это единственное сохранившееся изображение. Ты сделаешь мне огромное личное одолжение, огромное-преогромное.

– Ну… – протянул Микки и броском перевернул яйцо, – ты, можно сказать, постоянный посетитель и так меня просишь, что надо бы уважить. Давай других спросим. Что скажешь, Дензел? А ты, Кларенс?

Дензел с Кларенсом, как всегда, сидели в углу, только на фетровой шляпе Дензела болталась видавшая виды мишура, а изо рта Кларенса, помимо традиционной сигары, торчал казу[72] – это была их единственная уступка надвигающемуся празднику.

– Чего тебе?

– Спрашиваю, что скажете насчет хмыря, которого Самад хочет тут повесить? Это его дед.

– Пра-дед, – поправил Самад.

– Я в домино играю, не видишь, что ли? Хочешь лишить старика радостей жизни? Где твоя картина? – И Дензел неохотно повернулся. – Эта? Брр! Гадость. Похож на служку дьявола!

– Он твой родственник? – пропищал Кларенс своим женоподобным голосом. – Это многое объясняет, мой друг, очень многое! У осла зад и то краше, чем у этого типа рожа.

Дензел и Кларенс противно захихикали.

– Того и гляди вывернет при взгляде на него!

– Вот видишь! – повернувшись к Самаду, победно воскликнул Микки. – Мешает клиентам есть – что я и говорил.

– Не станешь же ты слушать эту парочку!