Белые степи

Всю неделю она с сыновьями и дочками ездила на сельсоветский покос; так как они сами смотрели за казенной лошадью, то им самим и приходилось для нее заготовлять сено. Этот покос располагался за бывшим кордоном, где жила семья Ислама в годы войны. Сейчас от того бывшего барака оставались лишь заросший крапивой и коноплей пригорок и на нем остатки сруба и столбы от ворот. Младший сын за вожжами, старший на мотоцикле. На этом дальнем покосе ночевали в шалаше, и все происходило так, как будто так и положено – отец в отъезде, и нужно все делать самим. В дождливые дни косили, только солнце чуть прогревало и подсушивало валки – собирали сено и копнили. Когда дело доходило до стогов, Салима по старой дружбе звала сельчан, и те сообща им помогали, мол, конечно, Ислам теперь важный человек, ему некогда возиться с сеном.

Но, каждый раз проезжая по улице поселка, ведшей на покосы, мимо дома Хадисы, что стоял на околице Зигазы, она отворачивалась – вдруг невзначай она увидит там во дворе или в окне ее или Ислама. Все эти ночи напролет, думая о том, что теперь будет с семьей, как ставить на ноги еще учащуюся в училище четвертую дочь, двух сыновей и самую младшенькую, она терзалась, плакала, а днем, как ни в чем не бывало, работала сама и раздавала распоряжения детям…

Через две недели, вечером, когда семья ужинала, он вернулся. Младшая со всех ног кинулась ему навстречу и повисла на его шее. Молча поужинав, он лег спать на свое привычное место. Салима, собрав всю волю в кулак, не сказала ему ни слова.

Самой главной проблемой в поселке была отдаленность источников воды. Поселок изначально строился вдоль реки, но потом разросся, и для дальних от реки улиц доставка воды была непростой задачей. Кто-то привозил воду на лошадях, кто-то в коляске мотоцикла, а безлошадные ходили с ведрами на коромыслах к дальним колодцам и родникам. Поэтому Ислам поставил перед собой задачу – добиться от райисполкома финансирования разведки воды и строительства водопроводной сети с колонками по улицам поселка. Для этого он пригласил специалистов, которые наметили точки бурения скважин и сделали расчет водопроводной сети.

Через год приехали буровики, три-четыре точки оказались пустыми, но из последней, что находилась на так называемом «больничном» огороде, так как там косили сено для больничных лошадей, забила артезианская вода. Оставалось теперь прорыть траншеи и проложить трубы. Но Исламу было не суждено завершить эту работу. Его переизбрали, и он снова стал работать учителем.

– Нам нужен свой дом, Салима, – часто стал говорить он. – Сколько можно жить в казенном? Не станет меня – дом заберут, и куда вы пойдете? Да и мал этот дом для нас. Внукам и внучкам летом негде спать.

11

Хоронили Зухру в начале апреля. Толстый слой снега, тогда уже подтаяв, заметно осел. Застывшие за ночь лужицы на дорогах к обеду растопило ярким весенним солнцем, сияющим на синем, без облачка, небе. Было сыро. Сотая весна в жизни Зухры оказалась последней. Родные переживали, что могилу затопит талая вода. Но, к удивлению, она оказалась совсем сухой. Ее и так небольшое тело, к старости уменьшившееся, ссохшееся, несли на кладбище мимо того места, где прятался Заят в ожидании Раузы. Издали ей кланялись березы, под которыми они некогда счастливо шептались.

Салима осталась одна в большом доме, который они купили и вместе обустроили для всей большой, сильно разветвившейся семьи. Он стоял на пригорке в стороне от дороги, и так как улица шла по диагонали вверх, то и дома соседей располагались далеко друг от друга – намного ниже и выше. Потому и перед домом, и за ним образовывалось немалое пространство – впереди большой сад, позади огромный огород. Перед домом – гора, с которой весь поселок был как на ладони. Дом со всех сторон окружали, как крепостные стены, добротные сараи и избенка. Внутренний двор тоже был большим, замощенным широкими сосновыми досками. В избенке весной держали родившихся телят и ягнят. Летом он превращался в летнюю кухню.

В доме просторный зал, две отдельные комнаты, большая кухня и прихожая. Хоть дом был сильно запущен бывшими хозяевами, но они дружно все вычистили, перестроили неудачно спланированные перегородки, все покрасили, и дом засиял.

– Что ж, хорошо, поближе к кладбищу переехали… – буркнул с важным видом Ришат, и в ответ звонко рассмеялась Сагиля, когда заехавшим по дороге родным хозяева показали свое новое собственное хозяйство.

Салима и Ислам переглянулись. Она увидела, как изменился в лице Ислам, как чуть дернулась его голова, как от пощечины. «Это вместо поздравлений с новосельем? – недоумевала про себя Салима. – Неужели зависть?» Семья Ришата жила в казенном доме, данном Ришату как директору Туканской школы, и обзаводиться своим домом они не собирались.