Белоснежка и семь апостолов

— А что вы можете сделать? Спрятать меня в монастыре, как моего друга? Замолить мои грехи?.. Нет, отец Михаил, вряд ли вы чем-то можете помочь. Хотя… Знаете, я, пожалуй, дам вам один телефонный номер. Если со мной что-нибудь случится или если я вдруг надолго исчезну, не сказав куда, — позвоните и скажите об этом. Скажите, что вы друг Наташи… нет, скажите — Венди; но в подробности не вдавайтесь. Впрочем, можете намекнуть, что вы тоже маг, что я вас инициировала. Ну и объясните, что случилось.

— И чем это тебе поможет?

— Мне — не знаю, — вынуждена была признать я. — Но это поможет моим друзьям… Они — все, что у меня есть, так уж получилось.

— Тогда я буду за тебя молиться.

— Спасибо, — отозвалась я искренне.

Отец Михаил молча достал записную книжку. Я продиктовала ему телефон Артема. И отчего-то мне стало спокойно.

— Ладно, — только и сказал отец Михаил. — Даст бог, этот телефон мне никогда не пригодится.

Артем

На экране мобильника высветился незнакомый номер.

Нельзя было принимать звонок, но интуиция толкнула нажать кнопку.

— Да, — сказал я в трубку. Привычка представляться в первую секунду разговора с недавних пор утратилась.

— Кто говорит? — неуверенно произнес незнакомый мужской голос.

— А кто вам нужен?

После долгой, как мне показалось, паузы, неизвестный назвал мое имя.

— Слушаю, — пришлось ответить на свой страх и риск.

— Меня зовут Михаил Дергунов, мы с вами незнакомы, ваш номер мне дала Венди…

Здравый смысл подсказывал ограничиться репликой «не знаю такую, вы ошиблись» и нажать «отбой». Вместо этого я сказал:

— Где она?

Я не спал уже больше суток. Вчера пропал Отто. Сел в такси в Новосибирске, отзвонился, но в Красноярск не прибыл, а телефон его заглох. Вместе с ним исчез Пит.

Я достал всю обойму сотовых, сел и стал проверять всех.

К счастью, Влад, Чжао и Димка на связь вышли. Артурчик, как и следовало ожидать, телефон выключил или выбросил. Не ответила и Венди. В клубе, где она танцевала, никто ничего не знает. Приходила на репетицию, потом пропала куда-то, никому не сказавшись. Хозяин высказал предположение, что его танцовщицу перекупили конкуренты из какой-то «Ривьеры». Я позвонил родителям, как можно деликатнее поинтересовался, не давала ли она о себе знать. Не давала. Пошли вопросы, пришлось положить трубку.

Тот, кто вел охоту на Волшебный цирк Белоснежки, безошибочно изымал из нашей группы незаменимые звенья: гуру Отто и наш главный инструмент — Венди. Следующим, видимо, должен стать я. Остальные, надеюсь, интересуют их меньше.

И вот теперь — этот звонок.

— Я не знаю, где она, поэтому и звоню, — ответил Дергунов. — Видите ли, она как раз и попросила позвонить вам, если вдруг надолго исчезнет без предупреждения.

— Кто вы? Что вам известно?

— Я священник, я исповедовал ее, так что, пожалуй, мне известно все.

Я выругался про себя. Что ж, остается надеяться, что дальше этого Дергунова Вендина история не ушла. Впрочем, некогда это выяснять.

— Я не об этом; что вам известно о ее исчезновении? Она с кем-то встречалась в последнее время? Может, упоминала о чем-то странном?

— Нет, она не упоминала. Но кое-что я узнал. В нашем доме живет много старушек, знаете, такие бдительные бабульки старой закалки. Так вот, они рассказали, что вчера, когда… ну… в общем, к подъезду подкатила машина… черная «Волга», если быть совсем точным. С тонированными стеклами. Номер надиктовать?

Я опешил. Много слышал про этих самых «бдительных бабулек», запоминающих все подозрительное почище любого разведчика, но чтобы оценить их, так сказать, в деле…

— Диктуйте.

— В 276 ИУ 124.

— М-да, мягко говоря, странный номер. Несуществующий регион, несуществующая буква…

— Из машины вышли двое мужчин. Один — в спортивном костюме, китайский «адидас» синего цвета; рост примерно метр восемьдесят, смуглый худощавый брюнет, нос с горбинкой, глаза карие, немного раскосые — басурманин, в общем, как сказала Авдотья Никитична; возраст около тридцати лет и… так, погодите, у меня еще особые приметы записаны… — В трубке зашуршала бумага. — Ага, вот: платиновое обручальное кольцо и шрам от ожога под левым ухом. Его мои бабульки определили как бандита. Второй был ниже, где-то метр семьдесят; возраст примерно такой же, темный шатен, трехдневная щетина, одет в черный плащ и еще — вы только не смейтесь, — у него были шпионские черные очки и перчатки. Так и сказали — «шпионские». Из особых примет назвали взгляд нехороший. Вроде бы глаз за очками не видно, а неприятный сверлящий взгляд чувствуется. В руках этот второй держал персидскую кошку, масть «триколор», как мне объяснила Зинаида Филипповна. Кошка рычала и царапалась — оттого, по-видимому, и перчатки.