Being No One - The Self-Model Theory of Subjectivity

По ряду признаков люцидные сновидения являются перспективными глобальными состояниями в гораздо более сильном смысле, чем обычные сны. Феноменальная перспектива первого лица - то есть прозрачная модель отношения интенциональности - гораздо более стабильна с точки зрения временной протяженности и семантической непрерывности. С точки зрения содержания, доступного в качестве объектного компонента, с точки зрения того, на что сновидящий субъект может обратить внимание, о чем подумать или что решить сделать, избирательность и вариативность значительно возрастают. В обычных снах внимание высокого уровня, обдумывание и волевые действия, а также когерентное познание практически отсутствуют, а в люцидном сне все эти возможности доступны почти исключительно. Верно и то, что сознательная модель мира в люцидных снах характеризуется чертами свернутого холизма и динамичности, описанными в главе 3. Однако хорошо известная гиперассоциативность обычных сновидений, которая, как пишут Кан и его коллеги, "помогает создать видимость единства среди большого разнообразия и богатства образов, а также способствует тем несоответствиям и разрывам, которые характерны для сновидческого сознания" (Kahn et al. 1997, p. 17), кажется, заметно снижена. В люцидных снах в среднем меньше персонажей сновидений, чем в нелюцидных (Gackenbach 1988). Мир люцидного сновидца, конечно, может быть причудливым, но он демонстрирует гораздо более высокую степень внутренней согласованности. Можно предположить, что на функциональном уровне описания общим коррелятом ясности является внезапная доступность дополнительных возможностей обработки информации для системы в целом. Это, в свою очередь, может способствовать самоорганизации глобально когерентного состояния, усилению гипотетического процесса, который я в другом месте (Metzinger 1995b) назвал "связыванием высшего порядка". Важным последним шагом в анализе формальных особенностей ментальности сновидений стала разработка операционально определенных "шкал странности", которые позволяют исследователям измерять прерывистость, неконгруэнтность, неопределенность и т. д. содержания сновидений (ссылки см. в Kahn et al. 1997, p. 18; см. также Hobson et al. 2001; Revonsuo and Salmivalli 1995). Даже из грубого феноменологического анализа люцидных сновидений следует прямое предсказание: Глобальная модель мира, представленная во время люцидных эпизодов, гораздо менее причудлива по содержанию, чем сознательно переживаемая реальность обычного сна. Короче говоря, ясность накладывает семантическую связность и стабильность на внутреннюю симуляцию мира.

Одним из центрально значимых ограничений для феноменальных репрезентаций является их активация в виртуальном окне присутствия (см. раздел 3.2.2). Тот факт, что кратковременная память функционирует гораздо лучше и надежнее во время люцидных сновидений, может указывать на то, что это окно присутствия расширяется и стабилизируется во время люцидных эпизодов. В целом, люцидные сны - хотя и более короткие - являются гораздо менее "мимолетными" переживаниями, чем обычные сны, и их субъективно переживаемая степень "реальности", то есть степень, в которой их содержание представлено как реально существующий мир, гораздо выше. Однако эта проблема подводит к гораздо более важному вопросу, а именно к вопросу о роли Я-модели в переходе от обычных сновидений к ясности.