Being No One - The Self-Model Theory of Subjectivity

Синдром Антона - это одна из форм анозогнозии. Это понятие было впервые введено для обозначения потери осознания или узнавания, иногда связанной с гемиплегией (Babinski 1914). Существует более слабая форма этого типа расстройства, иногда описываемая как анозодиафория (Critchley 1953; краткое исследование случая, колеблющегося между анозогнозией и анозодиафорией при синдроме Антона, см. в T. Feinberg 2001, p. 28 f.). Пациенты, страдающие анозодиафорией, демонстрируют частичную форму инсайта, словесно признавая, что у них есть определенная инвалидность или дефицит, но на эмоциональном и мотивационном уровне оставаясь совершенно безразличными к своей текущей ситуации. Еще одна причина, по которой обширный и хорошо задокументированный класс ограниченного самосознания, представленный отрицанием слепоты при синдроме Антона, является теоретически значимым, заключается в фальсификации предположения, на котором основывались многие классические теории субъективности. Я называю это предположение "эпистемической прозрачностью" (не путать с понятием феноменальной прозрачности, рассмотренным ранее). Декарт является парадигматическим примером философа, сделавшего это предположение, следуя интуиции, что я не могу ошибаться относительно содержания моего собственного сознания. Как ясно показывает эмпирический материал, незаметные и в принципе неощутимые формы самоискажения действительно существуют, поскольку значительные части нашей субсимволической Я-модели когнитивно непроницаемы. Рассмотрим первый пример:

"Миссис М., когда вы поступили в больницу?"

"Меня положили в больницу 16 апреля, потому что моя дочь почувствовала, что со мной что-то не так".

"Какой сегодня день и время?"

"Сейчас где-то поздно вечером во вторник". (Это был точный ответ).

"Миссис М., вы можете пользоваться руками?"

"Да".

"Вы можете использовать обе руки?"

"Да, конечно".

"Вы можете пользоваться правой рукой?"

"Да".

"Вы умеете пользоваться левой рукой?"

"Да".

"Одинаково ли сильны обе руки?"

"Да, они одинаково сильны".

"Миссис М., укажите на моего ученика правой рукой". (Пациент указывает.)

"Миссис М., укажите левой рукой на моего ученика". (Пациентка молчит.)

"Миссис М., почему вы не показываете?"

"Потому что я не хотел..."

Этот пример взят из исследования, проведенного Вилаянуром Рамачандраном (Ramachandran 1995, p. 24). Его пациенткой была 76-летняя женщина с недавно перенесенным инсультом, в результате которого была полностью парализована левая сторона ее тела. Как типично для такого рода анозогнозических пациентов, она упорно отрицала свой паралич и была полностью уверена в том, что находится в здоровом состоянии. В стандартных условиях не может быть никаких сомнений в искренности таких пациентов и правдивости их аутофеноменологических отчетов.

Первый вывод, который следует сделать, заключается в том, что в настоящее время активна прозрачная Я-модель пациента как непарализованного человека. Содержание этой Я-модели когнитивно доступно и может быть использовано для управления речью. Очевидно, что информация об отсутствии проприоцептивной и кинестетической обратной связи после подачи двигательной команды на левую руку должна быть активна где-то в нервной системе этого пациента. Однако из-за дефицита эта информация не является глобально доступной. Она не может быть интегрирована в активную в данный момент сознательную модель себя. Обратите внимание, что анозогнозия может быть очень тонким и специфичным для конкретной области феноменом (Stuss 1991). Например, анозогнозия может относиться к кортикальной слепоте пациента, но не к его гемиплегии (Mohr 1997, p. 128). Как правило, это явление не является постоянным, а ограничивается ранней стадией заболевания. Однако оно может внезапно исчезнуть и после длительного периода. Рейни и Нильсен (Raney and Nielsen, 1942, p. 151; цит. по Davies and Humphreys 1993, p. 69) описали женщину, которая после года явного отсутствия осознания своего дефицита воскликнула: "Боже мой, я ослепла! Подумать только, я потеряла зрение!".