Being No One - The Self-Model Theory of Subjectivity

О критерии прозрачности не нужно много говорить, поскольку он уже подразумевается в исходной концепции перцептивно управляемой ментальной модели. Просто напомним, что подавляющее большинство феноменальных ментальных моделей должно быть прозрачным в том самом смысле, который был представлен в разделе 3.2.7: информация о том, что они являются структурами, моделирующими реальность, не является глобально доступной для обработки вниманием. Интересно, однако, что существует подмножество глобально доступных структур, а именно те структуры, которые составляют основной фокус оригинальных исследований ментальных моделей - то есть процессов рассуждения - и которые представляют собой непрозрачные феноменальные ментальные модели. Очевидно, что, поскольку эти структуры являются аналоговыми репрезентациями лингвистических или логических сущностей, они должны вновь ввести различие между формой и содержанием на уровне их содержания. Поэтому они делают доступной информацию о том, что в данном конкретном случае система действительно оперирует репрезентативными структурами.

Теперь мы пришли к более общей рабочей концепции. Она очень гибкая, поскольку способна в разной степени удовлетворять концептуальным, феноменологическим, информационно-вычислительным, функциональным и нейробиологическим ограничениям, обсуждавшимся в двух последних главах. Очевидно, что наша рабочая концепция феноменальной ментальной модели не является полностью определенной в своем семантическом содержании. Однако сила ее обобщенности заключается в ее открытости для семантических преобразований, обусловленных данными, и в том, что мы можем адаптировать ее к различным нейрофеноменологическим областям. Как я уже отмечал в самом начале, не следует стремиться к схоластическому априорному философствованию или максимизации аналитической точности любой ценой. Напротив, целью должно быть достижение как можно большего при минимальных усилиях путем разработки простого набора инструментов, способных облегчить междисциплинарное сотрудничество между философией и эмпирическими науками о разуме. Однако с аргументативной и методологической точки зрения даже простой набор инструментов должен быть тщательно проверен. В следующей главе я подвергаю его всесторонней проверке на реальность.

 

Глава 4. Нейрофеноменологические случаи

4.1 Испытание реальностью: Концепция феноменальной модели реальности

Возможно, сознательный опыт - самая сложная область научного и философского исследования из всех существующих. Поэтому было бы методологически наивно предполагать, что в ближайшем будущем мы сможем прийти к узко очерченным наборам необходимых и достаточных условий для приписывания сознания на одном единственном уровне описания. Одна из возможностей, которую всегда следует иметь в виду, - это отсутствие единой концептуальной "сущности" феномена. То, что мы можем обнаружить в течение этого столетия, может быть лишь слабо перекрывающимися, но сложными и специфическими для данной области наборами достаточных условий для возникновения сознательного опыта, расположенных на разных уровнях описания, которые сопротивляются полным редуктивным объяснениям в гораздо большей степени, чем кто-либо мог бы ожидать, учитывая нынешнюю скорость генерации данных на эмпирическом фронтире.

Сознание может оказаться "кластерным понятием". То же самое можно сказать о феноменальном "я" и понятии "перспектива от первого лица". Большие объемы данных еще не являются знанием, а для особенно богатых доменов и целевых феноменов концептуальный ландшафт, соответствующий этим данным, может оказаться не только сложным логическим рельефом, но и в конечном итоге разложиться на довольно беспорядочный пучок субрегионов. Поэтому важно иметь эффективное лекарство от того, что Дэниел Деннетт назвал "синдромом философа" - ошибочного принятия провала воображения за понимание необходимости (Dennett 1991, p. 401).

Если мы заинтересованы в лучшем понимании сложной области феноменов - особенно на начальном, подготовительном этапе формирования теории - анализ пограничных случаев и ограниченных ситуаций часто оказывается очень эвристичным в отношении общей интерпретации стандартного феномена. В нашем случае стандартный феномен представляет собой то, что я назвал "непатологическими состояниями бодрствования" человека. Более внимательное изучение пограничных случаев сложных явлений выявляет неявные предположения, помогает избавиться от интуитивных заблуждений и делает концептуальные недостатки существующих теорий очевидными. Это первая цель, которую я преследую в главах 4 и 7 этой книги.