Being No One - The Self-Model Theory of Subjectivity

Однако, если подумать, очень интересно отметить, что структура наших феноменально переживаемых эмоций очень часто просто содержит информацию о "логике выживания" (Damasio 1999, p. 54 ff.). Они делают эту информацию глобально доступной для гибкого поведенческого контроля, для познания и памяти, а также для обработки внимания. Эмоциональная обработка, возможно, не раскрывает сознанию эволюционное происхождение наших сознательных ментальных состояний как таковых, но она постоянно оценивает конкретные (а у высших животных даже когнитивно смоделированные) ситуации. Если анализировать эмоции как репрезентативные сущности, то их особенность заключается в том, что они структурированы по оси валентности. То есть одной из определяющих характеристик эмоций является то, что они обладают нормативным характером; они представляют собой биологическую или социальную ценность определенного положения дел для организма в целом (см. также раздел 6.2.8). Эта особенность отличает их от всех других сознательных репрезентаций - хотя, что интересно, феноменология эмоций говорит нам, что они могут наделять перцептивные и когнитивные состояния определенным "аффективным тоном". Интенциональное, репрезентативное содержание сознательно переживаемых эмоций обычно связано с адаптивностью определенной ситуации, адаптивной ценностью другого человека или потенциального поведения, или формой самопрезентации, феноменально отображающей биорегуляторные аспекты собственного телесного состояния организма. Функция эмоций заключается в надежной регуляции и запуске ориентированных на выживание моделей поведения. У людей эмоции сильнее проявляются в группах (простой факт, указывающий на их существенную роль в социальном познании). Эволюционное давление на человеческий разум было постоянным ограничением окружающей среды с момента зарождения сознания на нашей планете, и эмоции - очень древнее состояние. Адаптивное давление на наших предков включало в себя одни и те же типы вызовов снова и снова, на протяжении миллионов лет, и интересно отметить, что базовые эмоции характеризуются высокой степенью культурной инвариантности у человека. Однако верно не только то, что некоторые состояния сознания могли представлять ценность для выживания, но и то, что все они должны были на функциональном уровне обладать ценностью для выживания.

С другой стороны, в интроспективном плане совсем не очевидно, что в эмоциях "эволюция говорит с нами". Интересно также отметить, каков самый популярный ответ большинства людей, когда они сталкиваются с вопросами о возможности машинного сознания или самосознания: "Но, - гласит традиционный ответ, - ни одна из этих вещей никогда не будет иметь настоящих эмоций!" Этот интеллектуальный рефлекс не только политкорректен, но и может содержать важную мысль: искусственные системы, известные сегодня, не обладают подлинно воплощенными представлениями целей, потому что они не являются "эволюционно обоснованными" - ни их аппаратное, ни программное обеспечение не развилось в результате эволюционного процесса оптимизации. У них могут быть представления целей, но они не отражаются напрямую в состояниях тела и телесном самосознании (см. заключительную часть раздела 8.2).