Беги, а то заколдую!

— Здравствуйте, — Эби присела, зачерпнула воду рукой, отпила. Вода вроде бы ничем не пахла, не имела привкуса, но гномка все трогала ее, нюхала, пробовала языком. Что-то все же было не так, но она не могла понять что. А может, это просто ее воображение и желание поскорее найти проблему? Эби еще попробовала и, решив, что придумывает, набрала воду в флягу.

— Ты кто? — жеребёнок подпрыгнул, игриво закрутил головой. — Давай играть!

— Гугу, Гугу, — мать помотала головой. — Не подходи к чужачке!

— Я не причиню вреда, — Эби так и сидела на траве, поджав ноги, и вовсе не желала, чтобы к ней кто-то подходил. — Мы с моим… — тут Эби задумалась, знает ли лошадь, пусть и говорящая, слово «коллеги», — другом пришли вам помочь. Вылечить от хвори.

— Пожалуйста, позвольте вам помочь, — добавил эльф и ослепительно улыбнулся пегас-се. Видимо, его чары действовали даже на копытных, ибо пегас-са вздохнула и с тоской и надеждой в глазах положила голову на спину сынишке.

— Гугу стал такой худой и слабый. Вожак посылал за магами и в страну эльфов, и к оркам, но они ничего не смогли сделать.

— Я маг! И он тоже, — Эбигейл кивнула в сторону, где топтался Вудхаус. — Он целитель. Очень хороший, правда!

— Я видела, — кивнула кобыла. — Вы повеселили нас.

Пегас-са, которую звали Ифе, рассказала, что Гугу родился прошлой весной, ничем не болел и ни на что не жаловался. Только несколько месяцев как стал плохо расти, похудел и часто лежит, не может долго летать и бегать. У неё самой большое шершавое пятно на боку, и никак не проходит, хоть она и не раз летала на полянку с целебной травой и купалась в тёплом источнике, в котором издавна все лечили кожные болезни. А старший, Вифи, постоянно в пятнах, и бока у него зудят.

Ифе позвала своих подруг Эно и Удо с детьми, те — других пегас-с, и скоро маги были окружены плотным кольцом кобыл и жеребят. Все говорили одновременно, перебивая друг друга, и гомон стоял такой, что Эби и Нат уже ничего не понимали, но исправно кивали головами.

— Женщины! — воздел Вудхаус глаза к небу, когда выслушали всех желающих. — Почему, когда вас собирается больше одной, вы становитесь одинаково шумными?

— Ах ты окалина! — разозлилась Горни. — Женщины тебе не угодили! Ты свои пьянки со стороны слышал, когда вы, ушастые, собираетесь больше одного? Иди вон к мужикам хвостатым, с ними и разговаривай!

— Нет-нет, — пошёл тот на попятную. — Давай всё-таки отойдём — надо подумать.

Эби кивнула.

— И снова поесть!

— Узнаю легендарный аппетит Горни, — с насмешкой сказал Вудхаус. — Твой муж тебя не прокормит, ты знаешь об этом?

— Я сама кого хочешь прокормлю, — буркнула Эби. — И чего это ты за моего мужа волнуешься?

— Я не волнуюсь, а заранее восхищаюсь, — с убийственной серьезностью пояснил Вудхаус. — Любой, кто не побоится к тебе посвататься, Горни, достоин восхищения.

— Это так, — хмыкнула Эби, ничуть не обидевшись.

— А ты заметила, — вкрадчиво осведомился Вудхаус, — что ты сейчас не боишься?

Эби оглядела все еще шумящих пегас-с и вдруг поняла, что действительно не боится. Нет больше ощущения, что она сейчас рухнет в обморок.

— Это, наверное, потому, — ответила она, — что я уже не воспринимаю их как лошадей. А только как матерей, Нат.

— Я понимаю, — сказал он, и Горни хотела ответить что-то язвительное, но не стала. Он правда понимал.

Кое-как объяснив взволнованным матерям, что им необходимо подкрепиться и начать готовить лекарство, маги отошли подальше к горам, прихватив рюкзаки-невесомки. Вновь разложили магический костер, достали остатки припасов. Эби вылила из фляги воду и вскипятила ее для своего чудесного напитка.

— А всё-таки отличная вещь этот ваш гномский бальзам «Семьдесят семь», — Вудхаус пил с удовольствием. — Особенно горячий. Бодрит.

Горни же, недовольно морщась, разглядывала питье на свет, пробовала, смешно причмокивая, нюхала.

— Что это ты сама не пьёшь? — Нат подозрительно отставил походный кубок. — Да ещё и лицо кривишь? Мне уже писать завещание?

— Чопик в рот болтливый себе пропиши, — Эби теперь пробовала воду из фляги, которую набрала из ручья. — Не то что-то с этой водой. Не то!

Эльф заинтересовался, отобрал у неё сосуд, запустил заклинание. Оба мага смотрели, как прозрачная ленточка крутится, свиваясь лентой, закручиваясь в спираль.

— Никакого осадка, примесей, — задумчиво проговорил Натаниэль. — Но что-то с водой не так, ты права, Колбочка.

— Будто… знаешь, я вспомнила. Прадедушка рассказывал мне, что иногда, когда гномы копали слишком глубоко, они натыкались на смертельные подземные озера. Порода вокруг была ядовита для живого, и пить эту воду было нельзя. Может, и здесь что-то такое? Может, в одном из ручьев вскрылся родник из-под земли, который проходит через такие ядовитые пласты? Просто порода нам неизвестна, поэтому мы и не можем определить… хотя разве может быть гномам что-то неизвестно в недрах? — расстроенно завершила она.

— Но это объяснило бы, почему болеют не все пегасы, а малыши более подвержены болезни из-за общей слабости по сравнению со взрослыми, — продолжил Нат.