Басни

Лихие два у нас Охотника здесь были.
Случилось запродать медвежью кожу им:
Медведя хоть они еще и не убили,
Но думали убить, — и долго ли двоим?
Принесть покупщику мех славный обещали,
В задаток денег взяли,
Поели, выпили, пустились смело в лес.
И вдруг навстречу, пырь, Медведь к ним из берлоги.
У них тут подкосились ноги:
Один на сосну взлез,
И, сидя на суку, крестился;
Другой же мертвым притворился,
Ничком на землю пал,
Не шевелился, не дышал.
Зверь страшный и мохнатый
Приблизился к нему и так его, проклятый,
Перевернул, обнюхав раза два,
Что тот едва-едва
Не закричал, и кой уж как скрепился.
Но, к счастию, Медведь великий был глупец,
А может быть и трус, что тотчас удалился;
Смельчак тут с дерева спустился;
Открыл глаза мертвец,
Ощупал сам себя, вздохнул и приподнялся.
"С тобою, брат, Медведь шептался?
Товарищ у него спросил.
Скажи, что на ухо тебе он говорил?"
"Что по порядку должно
Медведя наперед убить,
А после этого уж можно
И мех продать, и пить".

А. Измайлов

Из басен Эзопа и Абстемия (прим. к б. 24). Знаменитый автор "Мемуаров о Царствовании и жизни королей Людовика XI и Карла VIII", Филипп де Коммин (1509 г.), влагает эту басню в уста императора Фридриха как ответ посольству французского короля, предлагавшего ему завладеть землями герцога Бургундского. Кроме Измайлова, басню перевел на русской язык Сумароков ("Два Друга и медведь").

103. Осел в львиной шкуре (L'Âne vêtu de la peau du Lion)

Осел, прикрывшись львиной шкурой,
Страх наводил на всех людей:
Тупой Осел своей фигурой
Изображал царя зверей!
Но кончик уха, что торчал,
Его обман изобличал.
Тогда погонщик без стесненья
Погнал его, как всех ослов.
Глупцы шептали в изумленье:
"Он не боится даже львов!"
Хоть все знакомы с этой сказкой,
Но сколько видим мы людей,
Которые Осла под маской
Считают львом, царем зверей…
И в жизни красота роскошного доспеха
Три четверти успеха.

А. Зарин

Из басен Эзопа. На русский язык басню переводил Сумароков ("Осел во львиной коже").

Книга VI

104. Пастух и Лев (Le Pâtre et le Lion)