Башня Ворона

Ночь напролет ты трудился в поте лица – таскал воду, убирал трупы, рассылал гонцов (ватагу ребятишек, которой верховодили три девочки). Юные особы хныкали на улице, однако, выслушав поручение, произнесенное тобою с торжественной серьезностью, мгновенно преисполнились мрачной решимости и обещали не только передать послание, но и созвать ребят себе в помощь. В разгар ночи тебя разыскала одна из девчушек. Обуреваемая праведным гневом, она поведала, как встретила у крепостных ворот стражника и, сославшись на тебя (кто-то шепнул ей о твоей близости к Мавату), спросила, почему Глашатай не присылает людей на подмогу.

– Леди Тиказ и та носит воду. А ведь у ней с головой беда, – негодовала юная посланница.

Стражник выпучил глаза и велел ей идти спать, мол, в крепости своих забот хватает.

На постоялый двор ты вернулся к рассвету. В воздухе ощутимо пахло гарью – за ночь случилось еще два пожара. На площади не было никого, кроме Тиказ. Свернувшись калачиком на холодной мостовой, она дремала под одеялом из грубой шерсти. У крепостных ворот маячил единственный охранник. Зрелище заставило тебя насторожиться. Поразмыслив, ты переговорил с горсткой тех, кто еще бодрствовал на постоялом дворе (с десяток человек, в том числе твои юные порученцы, спали на полу, под столами), и вновь двинулся на площадь.

Тиказ уже сидела, согнувшись пополам и схватившись за живот. Над нею нависали Оскель и Оким. Обращаясь к Тиказ, Оким тронул ее за плечо. Обнажив клинок, ты прибавил шагу, потом и вовсе побежал, однако предотвратить неминуемое не успел. Тиказ разомкнула руки и вонзила нож Оскелю под ребра, острием вверх. Тот судорожно охнул, когда лезвие рассекло плоть. Тиказ вскочила и, ухватив Окима за ворот, притянула к себе, намереваясь перерезать горло. Оким заломил разящую руку, и Тиказ с истошным воплем впилась зубами ему в ладонь.

Оскель рухнул на колени, из раны в груди хлестала кровь.

Вскрикнув, Оким ослабил хватку. Тиказ высвободилась, занесла нож, но промахнулась – лезвие скользнуло по ткани плаща. Завидев тебя, Тиказ разжала пальцы и пустилась наутек.

Бездыханный Оскель распростерся на каменных плитах. К месту расправы спешил часовой, дежуривший у крепостных ворот, еще один подоспел с крепости.

– Ловите ее! – надрывался Оким. – Она убила моего брата!

– А который из вас убил ее отца? – вопросил ты, воинственно вздернув подбородок.

Сцену прервал дробный стук копыт, на площадь въехала взмыленная лошадь, покрытая грязью и кровоточащими ссадинами. Мальчишка-наездник соскользнул на мостовую и едва не рухнул от слабости. Лошадь сделала еще два неверных шага и, завалившись набок, издохла. Уверен, ты узнал наездника: узрев его, ты начисто позабыл про Окима.

– Глашатай! – сипло выкрикнул мальчик. – Глашатай! Господин Мават!

Внезапно он заметил тебя, покачнулся.

– О Эоло! Извести господина Мавата. Весь отряд погиб. Вербы напали сего… Нет, вчера. Целое полчище… Теперь их от Вастаи отделяет лишь лес.

Мальчик опустился на колени подле мертвой лошади и, схватившись за голову, зарыдал.

Вся площадь потрясенно застыла. С нарастающим ужасом ты смотрел на гонца, принесшего страшную весть.

– Идти можешь? – спросил ты, а после повернулся к стражнику. – Глашатай и совет должны принять его! Сию секунду!

– Кто ты такой, чтобы командовать? – возмутился часовой.

– Ноги подкашиваются, – всхлипнул мальчик. – Не уверен, что смогу идти.

Он обратил на тебя молящий взгляд, по лицу струились слезы.

– Пожалуйста! Передай мои слова господину Мавату! Немедля!

– Я знаю этого ребенка, – сурово обратился ты к часовому, словно тот находился у тебя в подчинении. – Он наш гонец с юга. Если враги прорвали оборону, надобно срочно известить Глашатая и совет.

Наклонившись, ты помог мальчику встать и совсем другим, ласковым тоном произнес:

– Пойдем.

– Через лес им все равно не пробраться, – помедлив, отозвался стражник. – Безмолвный бог этого не допустит.

Подавив искушение ответить, ты обнял истерзанного гонца за плечи и повел его в крепость.

В пустынном дворе царило безмолвие, нарушаемое хриплым карканьем ворон да стуком ведра о стенки колодца. Встрепенувшись, гонец захромал к каменному кругу. Ты нагнал его одним прыжком и ухватил за локоть:

– Потерпи. Не пей оттуда. Я раздобуду тебе пива.

– Не хочу пива, – шепнул мальчик. – Хочу воды.

– Только не из колодца.

Ты с сомнением перевел взор на башню, потом обратно на спутника и, приняв решение, увлек его в сторону кухонь. По счастью, мальчик был слишком слаб, чтобы сопротивляться.

Гизет встретила тебе на пороге словами:

– Ишь, явился – не запылился. Как тебя еще ноги держат!

В последний раз она говорила с тобою много дней назад, когда вручала брелоки.

– Тетушка, – не без опаски произнес ты, – этот юноша всю ночь скакал от границы со срочным донесением для Глашатая и совета, однако он голоден и изнывает от жажды. Брелока у него нет, но мы с господином Маватом ручаемся за него.