Башня над Камой

Впоследствии Галя встречала других женщин в белых шалях и, понимая, что чуда не произойдёт, позволяла себе немного пройти за ними.

Первое время отец говорил:

«Останусь бобылём. Нам такой мамы больше не найти».

Но годы шли, и отец стал поговаривать, что в доме нужна хозяйка и такая хозяйка у него на примете есть.

А сегодня он прямо сказал:

«Я тебя с ней познакомлю».

И обида — садень по-деревенски, от слова саднить, болеть — сдавила Гале горлышко.

Она шла по тропинке, пробитой в склоне Котловской шишки, и орешины, пока без орехов, обступили её. На пригревке девочка легла и прижалась к земле.

Сквозь платье, сквозь траву Галя слышала тепло. Земля не успела да и не захотела отдать его за ночь и сберегла для такого вот случая.

Близко перед собой Галя увидела змеиную головку и не испугалась, потому что головка прикрыла глаза веками, а век у змей не бывает — бывают они у ящериц. Галя протянула руку, чтобы погладить ящерицу по пластинчатой спине, но та мгновенно скрылась в траве, и Галина рука укололась о плеть ежевики. Плеть уходила вверх по склону горы, туда, где в небе паслось стадо облаков, и солнце — пастух златоглавый — пасло их без кнута. Тени облаков бродили по горе, и за ними тут же вспыхивал свет.

Галя подёргала плеть ежевики, длинную, как телефонный провод. Тот конец провода там, у облаков, отозвался шуршанием. Шуршание усилилось, и прежде чем девочка успела подумать, кто это там такой шумный, из травы вышел кот Веденей с мышью в зубах.

Он положил добычу перед хозяйкой и, облизываясь, глядел на девочку жёлтыми преданными глазами.

«Отрываю от сердца — тебе отдаю, — говорил кот всем своим видом. — Не зря твой отец меня ругал, что мышей худо ловлю, а всё больше по голубям да по голубям… Суди сама: разговор пошёл на пользу».

Галя успела увидеть кровь на светлом брюхе мыши и, завизжав от страха и отвращения, убежала.

А потом ей стало смешно.

Она шла, размахивала руками и мысленно разговаривала с котом, которого рядом не замечалось:

«Ну и подарочек ты мне подсудобил, кот Веденей! Я не спорю: ты — отличный товарищ. Но не всё, что есть, в люди несть».

Девочка вышла из орешника и зажмурилась от Камы, от её огненных искр и от ветра. Река текла перед ней, а справа, в котловине, среди помёрзших садов, запала деревня Котловка. Над ней возвышался каменный куб с куполом — церковь Ильи-пророка, похожая на ханскую усыпальницу. От неё далеко пахло сырыми камнями и зерном, потому что много лет церковь эта была зернохранилищем. Галя сразу же уловила этот запах и увидела за церковью на Каме огромную баржу, а рядом с ней — отцовский катер «Орион».

Катер выпустил пар из трубы и загудел: у-уу-ууу!..

— Чего это он? — удивилась Галя. — Куда? Зачем?

А катер подумал-подумал, опять выпустил пар из трубы-папиросины и прогудел отчаянней и громче: у-уу-ууу! У-уу-ууу!..

«Ух! Уух! — эхом ответила ему Котловская шишка».

И стало тихо-тихо.

Так тихо, что Галя услышала, как у неё стучат жилки на висках.

«Может быть, с отцом что случилось? — подумала она. — А я тут прохлаждаюсь».

Девочка поспешила к пристани.

Позади неё в траве слышалось шуршание.

Это был кот Веденей.

Глава вторая. «Справа по борту!»

Трап с катера немного не доставал до берега. Галя легко перепрыгнула полоску воды, взбежала по скрипучим ступеням на борт и услышала позади себя жалобное мяуканье: «Мяу-а-ууу!»

Кот Веденей ходил по берегу туда-сюда, нюхал воду, трогал её и отдёргивал лапу: холодна-аа…

— Ах ты, лапонька!

Она вернулась и с котом Веденеем на руках поднялась на катер.

Отца в капитанской рубке не было. На палубе сидели женщины, русские и татарки, и среди них Галя узнала бабушку Матрёну с маленьким мальчиком на коленях. Бабушка первая поздоровалась:

— Здравствуй-ко, Галина! Ты кота-то кому повезёшь?

— Его?..

— Ну.

— Никому, наверное, — смешалась Галя под взглядами многих женщин. — Так… Покатаю его… А папа где?

— Машину чинит, — пропела бабушка Матрёна и, когда Галя уходила, уважительно сказала про неё: — Капитанская дочка.

Голос отца глухо, как из подземелья, доносился из недр катера. Одной рукой придерживая кота Веденея, а другой держась за поручень, Галя долго спускалась в машинное отделение.

Отец, голый до пояса, с ладонями в масле, будто в перчатках, обрадовался:

— Кто это к нам пожаловал? Сам Веденей. Вот кого не ждали, дак не ждали-ии…

— Он сам за мной прибежал, — сказала Галя.

— Морская душа, — похвалил отец. — Знает, за кем и куда бежать. Пассажир он не тяжёлый. Без груза. Корабль из-за него не потонет. Мы, дочка, баржу с овцами в Челны поведём. А обратно привезём грузовую машину. Директор совхоза распорядился. Вот он — голубь-то! — какую весть подавал…

— Папа, — спросила Галя, — это ты мне гудел? Меня звал?

— А кого же ещё? У меня больше никого нет…

Он нажал на железину, и внутри мотора, в сплетении медных жил, застучало сердце.

Да не одно!

Шерсть на коте поднялась дыбом, а глаза округлились от ужаса. Он вырвался из рук хозяйки, метнулся вверх по лестнице и исчез.

— Ничего. Привыкнет, — сказал отец. — Я тоже сперва боялся.