Башни полуночи

Он повернулся обратно к Моргейз.

– Я могу разговаривать с волками. Я слышу их голоса в моей голове. Я понимаю, что это звучит как признание безумца, но я подозреваю, что многие в моём лагере не удивятся, услышав это. Будь у меня время, я мог бы это доказать, с помощью местных волков.

– В этом нет нужды, – сказала Моргейз. От неё запахло страхом. Шепотки солдат стали громче. Перрин почуял запах Фэйли. Беспокойство.

– И эта моя особенность, – продолжал Перрин, – часть меня, как и умение ковать железо. Если вы из-за этого собираетесь вынести мне приговор, вы должны сначала это понять.

– Ты сам роешь себе могилу, Айбара, – воскликнул Борнхальд, вставая и указывая на него. – Наш Лорд Капитан-Командор говорил, что не сможет доказать, что ты Приспешник Тёмного, но ты обвинил себя сам!

– Это не делает меня Приспешником Тёмного, – ответил Перрин.

– Цель этого суда, – твёрдо сказала Моргейз, – не в том, чтобы доказать это голословное обвинение. Мы определим, насколько Айбара виновен в смерти двоих людей, и ничего более. Вы можете сесть, чадо Борнхальд.

Рассерженный Борнхальд сел.

– Я всё ещё хочу услышать слова в твою защиту, лорд Айбара, – сказала Моргейз.

– Я открыл вам, что я такое и что я делаю, чтобы показать, что те волки были моими друзьями. – Он глубоко вздохнул. – В ту ночь в Андоре... это было ужасно, как и рассказал Байар. Мы все были напуганы. Белоплащники боялись волков, волки боялись огня и угрожающих жестов людей, а я был напуган окружающим миром. Я никогда раньше не покидал пределы Двуречья, и я не понимал, почему в голове я слышу волков.

– Конечно, ничего из этого меня не оправдывает, но я не ищу себе оправданий. Я убил этих людей, но они напали на моих друзей. Когда люди отправляются на охоту за волчьими шкурами, волки защищаются. – Он остановился. Им нужно было сказать всю правду. – Честно признаться, ваша милость, я собой не управлял. Я был готов сдаться. Но когда волки в моей голове... я чувствовал их боль. Затем Белоплащники убили моего близкого друга, и мне пришлось сражаться. Я сделал бы то же самое в защиту фермера, подвергшегося нападению солдат.

– Ты – создание Тени! – выкрикнул Борнхальд, поднимаясь вновь. – Твои лживые речи оскорбляют мёртвых!

Перрин повернулся к нему, не сводя с него глаз. В павильоне стало очень тихо, Перрин чуял напряжение.

– Борнхальд, тебе никогда не приходило в голову, что другие люди не похожи на тебя? – спросил он. – Ты когда-нибудь пытался представить себе, каково это – оказаться в чужой шкуре? Если бы ты мог видеть мир моими золотыми глазами, он бы показался тебе совершенно иным.

Борнхальд открыл было рот – по-видимому, чтобы выплюнуть очередное оскорбление – но только облизал губы, будто они пересохли.

– Ты убил моего отца, – выдавил он наконец.

– Прозвучал Рог Валир, – сказал Перрин, – и Дракон Возрождённый бился в небесах с Ишамаэлем. Армии Артура Ястребиное Крыло вернулись на эти берега, чтобы подмять их под себя. Да, я был в Фалме. Я мчался на битву вместе с героями Рога, я бился бок о бок с самим Ястребиным Крылом – и сражался против шончан. Я был на той же стороне, что и твой отец, Борнхальд. Я уже говорил, что он был хорошим человеком – и это правда. Он бился как храбрец. Он умер храбрецом.

В рядах слушателей стояла такая тишина, что они казались статуями. Ни один не шевелился. Борнхальд вновь протестующе открыл рот, но закрыл его.

– Я клянусь тебе, – сказал Перрин, – Светом и надеждой на спасение и возрождение, что я не убивал твоего отца. И я никак не замешан в его смерти.

Борнхальд всмотрелся в глаза Перрина и встревожился.

– Не слушай его, Дэйн, – сказал Байар. Его запах был резким, сильнее, чем у всех остальных в павильоне. От него пахло оглушающе, будто от протухшего мяса. – Это же он убил твоего отца!

Галад стоял, наблюдая за этой сценой.

– Я так и не понял, откуда это стало тебе известно, чадо Байар. Ты это видел? Возможно, именно это должно стать предметом нашего судебного разбирательства!

– Дело не в том, что я видел, Лорд Капитан, – ответил Байар. – А в том, что я знаю. Как ещё можно объяснить то, что он остался в живых, а весь легион погиб! Твой отец был славным воином, Борнхальд. Он никогда не поддался бы Шончан!

– Это глупо, – возразил Галад. – Шончан раз за разом одерживали над нами победы. Даже лучшие из лучших могут пасть на поле боя.

– Я видел Златоокого там, – сказал Байар, указывая на Перрина. – Он сражался рядом с призрачными видениями! Порождениями зла!

– Это были Герои Рога, Байар, – ответил Перрин. – Разве ты не видел, что мы сражались плечом к плечу с Белоплащниками?

– Ты делал вид, будто это так, – в исступлении отозвался Байар, – точно так же, как в Двуречье ты сделал вид, что защищаешь его жителей. Но я вижу тебя насквозь, Отродье Тени! Я распознал тебя сразу, в тот же миг, как тебя встретил!

– И поэтому ты велел мне сбежать? – тихо ответил Перрин. – После того, как меня поймали, и когда я сидел в шатре старшего Борнхальда. Ты дал мне острый камень, чтобы перерезать путы, и сказал, что если я убегу, никто не станет меня преследовать.