Башни немецкого замка

– Вы о чем, Иван Филиппович?

– Да ладно, не делайте вид, будто не понимаете. Я выслушал ваш отчет, майор. Признаться, вы не скучаете. Молодцы, держитесь, но могли бы проявить больше усердия в поиске материалов, столь необходимых для нас. Ладно, воздержусь от критики, понимаю, что вы работали на износ. Есть у вас объяснение того, что произошло сегодня ночью? Ваши люди тут явно не при делах. Они неоднократно проверены. Обитатели замка?.. Насколько я заметил, это не та публика, из которой вырастают шпионы. Инцидент вызывает беспокойство, согласны? Параллельно с нами кто-то проводит поиски и может добиться успеха раньше, чем это сделаем мы. Вы приняли меры?

– Наверху дежурит боец. Дополнительную охрану выставить не можем. Людей у нас с гулькин нос.

– Да, я понимаю. Не нравится мне все это, Вадим Алексеевич. Можете объяснить, почему вас понесло ночью на второй этаж?

– Нет.

– Ну что ж, исчерпывающий ответ.

– Что ищем, Иван Филиппович?

– Вы не знаете?

– Даже не догадываемся. Структуры дивизионного уровня в подобные тайны не посвящаются. Рудольф Кунце был инженер, думаю, не последний из германских технарей. Возможно, он совершил прорыв в некой разработке, сделал важное открытие, способное повлиять на ход войны. В какой области, не рискну предположить. Но вряд ли это связано с пресловутым оружием возмездия, то есть с атомной бомбой или чем-то подобным. Специалистам такого уровня нечего делать в Бухаресте. Если бы они там находились, то их эвакуировали бы оттуда в первую очередь. Думаю, в работах Кунце была некая специфика, связанная именно с Румынией.

– Ну что ж, ваши умозаключения вполне логичны. – Гаврилович чуть помолчал и продолжил: – Прошу простить меня, Вадим Алексеевич. Я уважаю вас, понимаю, что мы делаем общее дело, но всего сказать не могу, не имею права. Существует порядок, допуск к материалам особой секретности. В общем, мне не нужны неприятности, уж извините. Что скажете по поводу штурмбаннфюрера Ланке? Эта фамилия мне ни о чем не говорит. По вашему мнению, он знал, где находятся материалы, и навел на замок диверсантов, которые должны были забрать их?

– Это одна из версий. К сожалению, подтверждения она не находит.

– Но если это так, то Ланке должен был видеть, как Кунце прятал свою папку. Он спрятался в шкаф, как вы говорите.

– Мы тщательно осмотрели эту комнату, да и все прочие, соседствующие с ней. У Кунце в запасе были считаные секунды. За это время вряд ли можно найти надежный тайник.

– Версию фантастического везения не рассматривали?

– Это маловероятно.

– Подождите. Кунце закончил свой путь в кабинете, где есть окно.

– Да, он мог им воспользоваться. Этот вариант мы учитывали. Допустим, он спрятал папку, а потом уселся рядом с женой, рассчитывая на то, что мы сохраним ему жизнь. За окном скат крыши, карниз. Мои люди туда перелезли, осмотрели черепицу, стену, все, куда могла дотянуться рука инженера. Не забываем, что у него в запасе были жалкие секунды.

– Да уж, задачка. А если представить, что это мог видеть не только Ланке, но и другие люди, те самые, которые сидят у вас в подвале? Да, они отстреливались, прикрывали инженера, но не слепые, нет. Вы их хорошо допросили?

– Уверяют, что не видели. Эти люди не боятся смерти. Я склоняюсь к мысли, что они не в курсе.

Автоматчики по одному вытаскивали пленных в коридор и загоняли в соседний бокс, где горела керосиновая лампа и стояли несколько табуретов. Гаврилович неважно понимал по-немецки, но этот недостаток восполнял его помощник Ткачук, окончивший в середине тридцатых факультет иностранных языков в Ленинграде.

Они по очереди усаживали арестованных на табурет и задавали вопросы, сначала вежливо, даже дружелюбно. Просили восстановить в памяти события памятного утра.

На допросе присутствовали все офицеры, находящиеся в замке, за исключением Маркина, имеющего иные задачи.

По подвалу курсировали часовые, рядовые Марчук и Фролов. При этом они старательно делали вид, что все происходящее их не касается.

– Кунце во время бегства имел при себе коричневый кожаный портфель с документами. Куда он их спрятал? Документы из портфеля пропали. Вы, господин Хоффель, могли присутствовать при этом процессе, – проговорил Ткачук.

Указанный господин решительно отвергал эти домыслы, уверял, что ничего не видел, поскольку был немного занят. Он и Крауземан отстреливались от наседающих русских, сначала из автоматов, потом выхватили пистолеты с ограниченным запасом обойм.

Ему предложено было напрячь память, хорошенько подумать, взглянуть на утренние события несколько иначе. Тогда в голове обязательно прояснится.