Башни немецкого замка

– Да, я в первую очередь сотрудница, – заявила Вера Павловна, извлекая из машины тяжелый вещмешок. – Но спасибо, товарищ майор, вы первый, кто обратил внимание на то, что я все-таки еще и женщина.

– Вера Павловна, не преувеличивайте! – воскликнул Ткачук. – Мы всегда это замечаем.

На первом этаже справа от лестницы находился пустой зал, куда солдаты и офицеры прежде почти не заходили. От старой жизни там сохранились тяжелые шторы, прикрывающие окна с решетками. Теперь в этом помещении кипела работа.

Туда пришла Стефания, и у нее испуганно бегали глаза. Такое количество людей в советской форме – это все же перебор. А если их придется еще и кормить?

Злобин все понял и спросил об этом Гавриловича. Тот сказал, что им выдан сухой паек на четверо суток, но так долго находиться в глуши он не намерен. Через пару дней его группа должна вернуться к месту постоянной дислокации.

Красноармейцы таскали матрасы. Горничная Мирэла со скорбно поджатыми губами принесла раскладную ширму, которая была установлена в дальнем углу для удобства старшего лейтенанта Веры Павловны.

– Мало людей у вас, майор, – подметил Гаврилович. – Вы не в состоянии тщательно охранять эту глыбу. Вот и случаются с вами разного рода инциденты. Мои ребята вам помогут, но не забывайте, что это временное явление. Инцидент в дороге показал, что мы не в безопасности. Дело даже не в особом интересе противника к замку. Многие немецкие части остались в тылу, не смогли прорваться к своим. Они разбиты, деморализованы, зачастую лишены командиров, но озлоблены и могут представлять реальную опасность. Знаете, майор… – Гаврилович чуть помялся и продолжил: – Невзирая на приказ, полученный от генерал-майора Девятова, мы не собираемся вмешиваться в вашу работу, в чем-то вас обвинять, учить, как правильно делать наше общее дело, или, боже упаси, угрожать трибуналом. Любой может столкнуться с объективными трудностями. Рассчитываю на совместную плодотворную работу. – Майор опять покосился на перевязанную голову собеседника. – Думается, вам есть о чем рассказать.

– Как дела на фронте, Иван Филиппович? – спросил Вадим. – Мы уже трое суток оторваны от части, живем какой-то загородной жизнью.

– В целом неплохо, – ответил Гаврилович. – Сороковая и Седьмая гвардейская армии перевалами выходят к венгерской границе, взяли Тепишору, крупный оборонительный узел. Западно-Румынские горы пройдены. Венгерские части тесним уверенно, а вот об немецкие приходится спотыкаться. Дерутся они ожесточенно, отступать не хотят. Мы блокируем горные участки, а потом утюжим их бомбардировщиками или артиллерией. На венгерскую границу выйдем ориентировочно через пару дней. Но там, увы, и встанем. Войска измотаны, понесли большие потери, отстало снабжение. Впереди триста верст глубоко эшелонированной обороны. С кондачка не взять. Будем копить силы, разрабатывать планы. Дел очень много, майор. Нам некогда прохлаждаться на вашем курорте. Мы быстро завершим работу и сделаем вам ручкой. Давай, вводи в курс.

Экскурсия по замку затянулась. Гаврилович подходил к делу досконально, не чурался деталей. Он обошел все коридоры, забрался в одну башню, затем в другую, обозрел окрестности. Потом Иван Филиппович спустился в подвал. Он взял с собой своего автоматчика, видимо, не доверял людям Злобина, прошел вдоль камер, ознакомился с арестованной публикой. Сидельцы воротили лица, презрительно оттопыривали губы. Гаврилович сплюнул и направился к выходу.

– Можно терпимо относиться к вермахту, в составе которого много мобилизованных. Но вот СС – структура особая. Тут никакого снисхождения быть не может. Выжигать надо эту мразь, даже низовое звено, – пробормотал он себе под нос.

Его насторожил трупный запах у входа. Он потянул носом, сменил направление, приоткрыл дверь, ведущую в мертвецкую, сунулся внутрь, быстро вышел, зажимая нос, и пулей взлетел наверх.

– Нехорошо, Вадим Алексеевич, мертвых следовало похоронить, – заявил Гаврилович. – Да, понимаю, вы получили двусмысленный приказ, но все же рекомендую вам завтра же этим заняться. Найдите подходящее место позади двора, выройте могилу. Поставьте табличку, чтобы люди знали и помнили. Вы всех отнесли в этот подвал?

– Только наших, Иван Филиппович. Эсэсовцы лежат в овраге на южной стороне замка.

– Загрязняете природу, майор. – Гаврилович удрученно покачал головой. – А людям здесь жить после нас. Ладно, пойдемте во двор, покурим. Тяжелая в этих стенах атмосфера. Излагайте все по порядку.

Он слушал рассказ, недовольно морщился, курил папиросу.

День был ясный, вовсю жарило солнце. Над замком плавными кругами вились коршуны.

Боец НКВД в фуражке возился в двигателе «ГАЗ-64». Парня чем-то не устраивала его работа.

Появилась Вера Павловна, подышала свежим воздухом и снова ушла в замок.

Гаврилович проследил за взглядом Злобина, понятливо кивнул и сказал:

– Не отвлекайтесь, Вадим Алексеевич. Вера Павловна, конечно, дамочка хрупкая, на вид доброжелательная, но бывает жесткой, церемоний и ухаживаний не терпит, пресекает на корню. Но это я так, отвлеченно. Вы же далеки от подобных мыслей, не так ли?