Башни человеческих душ (СИ)

– Но зачем тебе все это? Не проще ли передать дело военной полиции или Ассоциации военных психиатров. Пусть они по лесам шастают, да выясняю что к чему!

– Ты хоть представляешь, сколько у них сейчас других забот? Да пока это дело до них дойдет, меня вынесут вперед ногами! Если я сам не выясню, что же за этим кроется, то боюсь, этим делом никто и вовсе заниматься не будет.

– Ты прав. – Констатировал Юнгер. – Сейчас у всех дел по горло и твою заявку просто проигнорируют, в лучшем случае пришлют письмо с обещанием «разобраться», но по факту ничего сделано не будет. – Он немного подумал, после чего сказал: – Ладно, я постараюсь сделать все, что будет в моих силах, но не могу обещать, что из этого хоть что-нибудь выйдет. Многие будут задавать вопросы, – от этого никуда не деться, но я думаю, что сумею все сделать.

– Я тут тебе кое-что могу дать для помощи, конечно, это просто бумажка, – профессор полез в своей портфель и выудил оттуда заполненный прямоугольный бланк с подписью и печатью, – это официальный запрос от нашей больницы с просьбой представить пропуск на территорию Реготской республики для медицинской консультации с врачами первой психиатрической больницы город Пельт. Тут моя подпись, печать «Двух башен», а также телефон, на тот случай, если они дойдут до того, что захотят приехать и убедиться, что я не шпион, а обычный старикашка, от которого пахнет пылью и зубной пастой для слабых десен.

Юнгер лишь усмехнулся и забрал документ. Профессор тут же вспомнил кое-что еще и снова полез в портфель. Вытащив тонкую записку, он передал ее своему другу.

– Что-нибудь можешь об этом сказать? – Юнгеру хватило лишь мгновения, чтобы посмотреть на цифры «1-3-5-8-13», после чего он отдал бумажку профессору и спросил: – Откуда это у тебя?

– Написал один из пациентов. Это единственное, что ему удалось четко вспомнить. Тебе это о чем-нибудь говорит?

– Конечно, это последовательность Филини. Первый код, которому учат на курсах радистов в нашей армии.

– И что же он означает?

– Сигнал о помощи, но на самом деле, сигнал о незамедлительной помощи. Его передают на ближайшие расположение дружественных войск только в том случае, если ситуация слишком критическая и необходимы дополнительные силы, чтобы, скажем выйти из окружения или вывести остатки сил в безопасное место. Короче говоря, это обозначение самой плачевной ситуации, в которой могут оказаться солдаты отдельной роты или подразделения.

– Понятно. – Профессор спрятал бумажку портфель, а про себя подумал «что-то такое я и подозревал».

– Еще есть какие-то вопросы?

– Нет, на этом думаю можно закончить. Спасибо, что уделил мне столько времени.

– Чепуха! И не вздумай собираться уходить, я же сказал тебе, что до конца дня абсолютно свободен. Давай лучше вспомним нашу молодость, допьем бренди, а вечером Эрик отвезет тебя в гостиницу. Хороший парень, не правда ли?

3

Профессор задержался у Юнгера до позднего вечера, так что к моменту его отбытия в гостиницу он порядком налакался бренди и теперь чувствовал приятную легкость и спокойствие на душе, что утром непременно даст о себе знать головной болью и другими побочными эффектами похмелья, но это будет потом.

Эрик быстро довез его до отеля, где какой-то постоялец громадного роста, как мельком показалось профессору, чего-то добивался от портье за стойкой регистрации, но доктор не обратил на это никакого внимания, стараясь поскорее подняться к себе в номер и укрыться мягким одеялом.

Он снял костюм и постарался аккуратно сложить ее на стуле, после чего опорожнил мочевой пузырь и забрался в кровать. Ночью ему приснилась Грета, которая стояла на пустыре посреди сухих деревьев и чахлых кустов. Небо было задернуто какой-то странной темно-серой дымкой, а в воздухе летали искры черного пепла. «Опасность уже близко» – единственные слова, которые она сказала, прежде чем профессор вскочил на кровати, тяжело дыша и обливаясь потом. В комнате царила кромешная тьма, лишь только сквозь задернутые занавески пробивался слабый уличный свет. Он включил настольную лампу и посмотрел на циферблат будильника, который завел на пять часов утра. Стрелки показывали без десяти пять, и доктор без лишних колебаний поднялся с кровати. Во рту было кисло, голова болела, а кости ломили, словно по ним только что отыграли барабанные палочки.

Быстро умывшись и почистив зубы, он надел уже слегка помятый костюм, как раз в тот момент, когда зазвонил будильник. Несмотря на уговоры Эрика отвезти его с утра на вокзал, профессор настойчиво отказался, считая, что для его скромной персоны уже и так было сделано достаточно и даже больше, а потому ни к чему пользоваться излишней гостеприимностью, он вполне может добраться самостоятельно.