Башни человеческих душ (СИ)

– Все течет, все меняется, – философски заметил Юнгер, – в любом случае, надо было сделать все, чтобы остановить войну. Может кто-то назовет меня предателем, – он смотрел профессору прямо в глаза, – но я считаю, что предатель тот, кто действует против интересов своего государства и своего народа, а также ведет нечестную политику по отношению к соседствующим странам. Когда в этом мире теряется уважение, начинаются войны.

– Не подумай, Ганс, я ни в коем случае тебя ни в чем не виню, и даже где-то поддерживаю, как человек, который не понаслышке знает что-то такое война. Скорей бы уже это все закончилось, и мы смогли бы жить, как прежде.

– Боюсь, что уже ничего не будет как прежде, как бы нам того не хотелось. Вся надежда остается на наших детей и внуков.

Они немного помолчали, Юнгер выпил воды. После чего сказал:

– Ну, давай немного отойдем от всей этой грязной политики, и поговорим о тебе. Как там Грета и твои дети?

– А, ты ведь не знаешь, – промолвил профессор и опустил глаза. Собравшись с духом, он сказал: – Она умерла год назад от пневмонии.

– Карл, прости меня, – в голосе Юнгера чувствовалось искреннее сочувствие, – если бы я знал. Но почему ты мне ничего не сказал?

– Известные тебе события, о которых лучше сейчас не упоминать.

– Точно. Ведь я был тогда так занят, что не мог думать ни о чем другом. Прими мои искрение соболезнования. Как жаль, что я не смог присутствовать на ее похоронах.

– Ты не виноват, – как можно примирительно сказал профессор, – у тебя были, куда более важные дела. Так что не беспокойся, я все понимаю.

Юнгер немного растерялся, но все же продолжил беседу:

– А как дети и внуки?

– Слава Богу, с ними все хорошо. Война обошла их стороной. А что твои?

– Тоже все хорошо. Правда жена болеет все чаще, и боюсь, что в скором времени врачи ей уже не помогут.

– Все те же мигрени?

– Именно. Ни один из докторов, к кому бы я ее не возил, не может сказать, что делать. «Природа этой болезни еще не изучена» – только и говорят они. А сильные болеутоляющие, что она принимает, негативно сказываются на печенке и сердце. В общем, все могло быть хуже, или лучше, но никогда уже не будет хорошо.

Профессор лишь покачал головой, после чего сказал:

– Может быть, перейдем к делу? Не хочу зря отнимать твое время.

– Чепуха, – отмахнулся Юнгер, – я сказал всем, что у меня важное совещание с человеком из оккупационной армии и отменил все встречи до вечера. Так что остаток дня в нашем полном распоряжении, но сперва, – он снял трубку и нажал на кнопку. После короткой паузы Юнгер отдал распоряжение: – Готтлиф, можешь заносить. Мы ждем. – Он опять посмотрел на профессора: – Думаю, нам нужно немного подкрепиться, чтобы с дополнительными силами решить все интересующие нас вопросы. Как считаешь?

Через несколько минут в кабинет начали вносить разного рода яства, от которых у профессора забурчало в животе, несмотря на то, что он плотно позавтракал. Видно организм затратил больше ресурсов на дорогу, чем он рассчитывал, и теперь требовал их пополнения.

Доктор съел овощной салат, жаренный ломтиками картофель со специями, свиную отбивную со сметанным соусом, а закусил все чудесным слоеным тортом с чашкой крепкого кофе. После трапезы Юнгер предложил расположиться на креслах, которые стояли рядом с книжными полками; после он вытащил из бара графин с бренди и пару широких стаканов и поставил их на низкий столик из темного дерева. Разлив янтарную жидкость, Юнгер протянул стакан профессору, после чего откинулся в кресле и раскурил толстую сигару. Серый свет, который лился из высоких окон, делал его лицо необычайно бледным, что резко контрастировало с горящим кончиком сигары.

– Итак, Карл, – начал он, выдыхая струю белого дыма. К счастью, профессор был достаточно далеко, что не слышать запах табака; он терпеть не мог курильщиков. – Что же заставило тебя проделать такой длинный путь? Насколько я понял из нашего разговора, дело касается твоих «странных» пациентов? Правда, я немного не понимаю, чем тут могу быть полезен.

– Ты все верно понял Ганс, и мне нужна от тебя лишь небольшая услуга, которую только ты сможешь предоставить, – профессор выпил немного обжигающего напитка, выдохнул, а потом произнес: – Мне удалось узнать, что эти ребята, которые ко мне попали, были солдатами Первой гвардии.

– Продолжай. – Юнгер был заинтригован.

– Как ты знаешь, это весьма элитное подразделение, которое выполняет только особо важные задания, ведь там служат профессионалы, лучшие из лучших, те, кто смог пройти жесткий отбор. – Юнгер затянулся сигарой и выдохнул дым. – Так вот, мне кажется слишком подозрительным, что никто не может установить их личности и сказать, где они находились во время войны. Конечно, если учитывать то, что на остатках их одежды в момент обнаружения не было никаких опознавательных знаков, оно и понятно, но все же, весьма странно, что до сих пор нигде не было информации о поиске этих солдат со стороны родственников или военного министерства. Похоже, что их просто забыли.