Башни человеческих душ (СИ)

– Признаю, это так. Однако и вы, и я хотели послужить своей стране. Каждый по-своему, по мере своих сил, знаний и возможностей. Вы говорите о спасении одного человека, а я говорю о спасении миллионов. Граждан и солдат нашей страны, нашей империи. У меня были все шансы выиграть эту войну, повернуть исход в сторону грандиозной победы. Но эти слабовольные генералы, разжиревшие в своих кабинетах, думали, что сражения можно выиграть, сидя в штабе перед картой и двигая фигурки. Вот почему мы проиграли – все боялись оторвать задницу и посмотреть, как оно там на самом деле. На бумаге писали одни цифры, но в реальности были другие. Нас погубило равнодушие и некомпетентность, а теперь оглянитесь вокруг: разруха, нищета, инфляция. Нашу страну топчет чужой армейский сапог, мы живем под другим флагом, а наш правитель вынужден скрываться, бог знает где. Разве такой исход является приемлемым? А все потому, что никто не хотел слушать меня. Я просил отправить нашу лучшую роту в бой. Мы должны были дать запал, показать пример того, как надо вести сражение. На нас должны были равняться все остальные. И то, что я сделал, было лишь последней попыткой вернуть нашей стране знамя победителя, но мы предпочли белую тряпку трусов. – Бойль отвернулся, точно все случившиеся было его личной болью. Через пару минут он продолжил: – Однако это все уже в прошлом. Нет смысла ворошить историю, которую не изменить. Вместо этого, я расскажу вам о том, как все было на самом деле, если вы готовы выслушать мою исповедь.

– Я весь во внимании.

– Прекрасно. Итак, стоит начать рассказ о мальчике, который родился среди трущоб такого славного города Зальт…

***

«Да, да, не удивляйтесь. Даже во второй столице нашей славной империи были трущобы и в некоторой степени остаются там до сих пор. Это так называемый «черный район» – сборище воров, жуликов, беспризорников и проституток. А прозван он так потому, что недоделку расположено несколько фабрик, чьи трубы выбрасывают огромные тонны смога, осыпающиеся с небес черными хлопьями. И если какой-нибудь молодчик в подворотне не пустил тебе кишки за пару монет, то с такой экологией в лучшем случае можно дотянуть лет до пятидесяти. В общем, я рос вместе, где выживание стоит на первом месте, даже выше, чем потребность в еде и чистой одежде.

Моя мать была проституткой в местном публичном доме. Надо сказать, что пользовался он большой популярностью. Туда даже захаживало несколько влиятельных чиновников, – числились в рядах постоянных клиентов. Мать промышляла этим ремеслом лет с шестнадцати. По ее собственным словам «а чем было еще заниматься, чтобы быстро заработать на кусок хлеба?». Жалкое существо. Вы заметили, что я не называю ее словом «мама»? Она просто не достойна подобного звания. С каждым годом моего взросления она уделяла мне все меньше внимания. В восемь лет я был вынужден искать работу, чтобы прокормиться. Меня взяли на завод помощником кочегара. Мои тонкие, слабые руки неумело орудовали киркой и лопатой рядом с кучей угля, а после тащили по два тяжелых ведра к топке. Никто не проявлял ко мне ни жалости, ни сострадания. Платили мне сущие крохи, которых едва хватало, чтобы прокормиться и купить необходимую вещь. Все попытки достучаться до моей матери были тщетны, – она ставила свое ремесло выше всего другого, к тому же сидела на опиуме, о чем я узнал позже. Что же до моего отца, мать говорила, что он был военным, причем не обычным солдатом, а офицером, как ей показалось. Похоже, это был единственный человек на свете, которого она любила, поскольку согласилась выносить его ребенка. Однако мне до сих пор не понятно, почему она так относилась ко мне.

Жил я тогда в рабочем бараке, который нам предоставляла фабрика. За несколько дней до нового года все мужики отправились на попойку. Они звали и меня с собой, никто не обращал внимания на возраст, но я отказался. Должно быть это прозвучит странно, но все, что касалось алкоголя и табака мне претило. Весьма странно для человека, выросшего в подобных условиях, вы не находите? Но тогда же мне довелось предаться другому греху.

Я слонялся по трущобам в слепой надежде найти хотя бы монетку, но мой взор натыкался только на снег, притрушенный черным пеплом, да кучи мусора, в которых не рылись даже животные. В один момент я очутился у лавки булочника. Доносившийся оттуда запах свернул в узел мой бедный, голодный живот. Я зашел внутрь, сделав вид, что выбираю товар, а потом схватил первый попавшийся под руку батон и бросился прочь.