Башни Анисана (СИ)

Гиб Аянфаль, поджав губы, согласно кивнул, отпуская его ладонь. Ае неспешно направился к стражу, больше не оглядываясь, и, глядя ему вслед, строитель отчётливо осознавал, как старший родич опечален его судьбой.

Он остался за деревьями, чтобы дать Ае спокойно покинуть сад неволи. Лёгкие колебания чужих внутренних полей стихли, и он вновь остался один в тиши волн. Гиб Аянфаль прилёг, удобно устраиваясь в выступающих корнях пасочника, и погрузился в раздумья. Посещение Ае утешило его, подарило надежду. Он всё расскажет собору, умолчав разве что о тех воспоминаниях и помыслах, которые не хочет открывать никому. Наверняка в его сознание будут вмешиваться напрямую, а значит, нужно глубже поглотить всё тайное, чтобы до него было сложнее добраться. Не тратя более времени на безрезультатные мысленные метания, Гиб Аянфаль погрузился в собственное сознание и внутреннее поле, кропотливо готовя их к предстоящему суду.

Глава 24. Суд в замке Церто

Когда на закате Онсарры в саду вновь забрезжило чьё-то присутствие, Гиб Аянфаль уже чувствовал себя готовым к собору. Пыль в его теле двигалась несколько быстрее обычного из-за того, что он упрятал в глубину сознания неугодные помыслы и теперь крепко удерживал их там, уверенный, что сможет противостоять чужому вмешательству.

В сад вступил тот же страж, который прежде привёл Ае. На этот раз он подошёл к строителю и, окинув его проницательным взором, коротко сказал:

– Пойдёмте со мной, Гиб Аянфаль. Время собора пришло.

Гиб Аянфаль, из чувства протеста немного помедлив, встал на ноги и последовал за ним, внимательно рассматривая чёрный наряд, который некогда доводилось примерять и ему самому. Он чувствовал, что страж не станет с ним говорить и отвечать на какие бы то ни было вопросы, потому шёл молча, удерживая сознание уравновешенным и опустошённым.

Они прошли за тяжёлые ветви и, легко пройдя сквозь барьер, оказались в длинном светлом коридоре, ведущем куда-то вверх. Здесь уже чуть слышно звучание волн, но Гиб Аянфаль не уделял им внимания, боясь растерять свою сосредоточенность. Голос Ганагура молчал, только разнося по закрытым информационным каналам твердыни весть о начале очередного суда. Строителя не оставляли мысли о Хибе. Друг, наверное, тоже шёл здесь в своё время в сопровождении стража. Но ему-то наверняка было что сказать своему более молодому коллеге.

Страж привёл его к затворённой белой арке. Здесь он остановился и, обернувшись к строителю, произнёс:

– Входите. Голос скажет, где вам расположиться.

– И что дальше? – спросил Гиб Аянфаль, испытывая трепет перед входом в зал Церто.

На лице стража не отразилось ни сочувствия, ни каких-либо других эмоций.

– Там собор старших патрициев. Не заставляйте их ждать! – сурово ответил он.

Хиба наверняка не боялся. Гиб Аянфаль недовольно глянул на охранителя порядка, после чего решительно прошёл сквозь белую завесу так, будто выходил не на судебный собор, а к команде строителей. Так же уверенно и спокойно.

Открывшийся перед его взором огромный зал под невесомым куполом из прозрачных стеблей походил на арену – в центре располагалась круглая площадка, оплетённая голубыми стеблями, а в высь уходили ряды ступеней, на которых восседали патриции. На нижних – глубинные, выше жители поверхности, а под самым куполом небесные асайи, окутанные ореолом вечернего света. Густые волны закружили вокруг головы – будто все твердыни Онсарры наблюдали сейчас за залом Церто.

«Проходи и садись в белый квадрат Гиб Аянфаль», – проговорил Голос, но Гиб Аянфаль не спешил. Он сохранял покой, памятуя о том, что патриции собрались тут только из-за него одного. Пусть видят, что он ведёт себя достойно такого внимания.

Гиб Аянфаль уверенно прошёл в центр залы и совершил вежливый поклон, не опуская взора и продолжая рассматривать ряды лиц вокруг. Такой вежливости его всегда учил аба Альтас. Патриции ответили на его приветствие, после чего он счёл необходимым сесть, как и просил Голос.