Барраяр

Ард водрузил ему на голову шлем и начал подключать коммуникации… Внезапно словно костер вспыхнул в животе Майлза и, облизав по отдельности каждую кишку, рассыпался на десятки маленьких пожаров. Не обращать внимания на боль становилось все труднее. Он решил прозвонить связь с отсеком боевого слежения.

– Коммодор Танг! Говорит Нейсмит. Включите встроенный экран.

В верхнем углу забрала шлема загорелась разноцветная картинка – копия телеметрии, получаемой в отсеке, незаменимая вещь для командира на поле боя. В этот раз только связь, никакого сервоуправления. В трофейной пелллианской броне его просто не было, а силовые механизмы всех оссеровских доспехов в отряде были переключены на индивидуальный контроль: вдруг противник каким-то образом догадается использовать их же собственный трюк?

– У вас последняя возможность изменить решение, – зазвучал в наушниках голос Танга; командор все еще надеялся разрешить старый спор в свою пользу. – Может, все-таки нападем на оссеровцев после передачи денег? Ведь мы же располагаем всей необходимой информацией!

– Нет. Мы должны захватить или уничтожить деньги до момента передачи. Делать это после – стратегически бессмысленно.

– Не совсем. Мы наверняка могли бы найти им применение.

«Еще как могли бы», – мысленно согласился Майлз. Для вычисления его долгов дендарийцам скоро понадобится геометрическая прогрессия. Если бы наемный флот был оснащен кораблями с паровыми двигателями, а банкноты использовались в качестве топлива, и то их бюджет не находился бы в столь плачевном состоянии. Никогда еще, наверное, такой маленький человечек не имел таких огромных долгов, сумма которых к тому же росла не по дням, а по часам.

Эта мысль усилила физические муки: желудок пульсировал словно амеба, над которой производят какие-то изуверские опыты. Это все самовнушение, попытался убедить себя Майлз.

Группа захвата построилась и четким шагом направилась к шлюзовым туннелям. Он подходил к каждому, пытаясь успеть дотронуться, назвать по имени, сказать хоть слово – и люди принимали это с благодарностью. Он мысленно составил список участников – сколько пробелов возникнет в нем после операции!.. И это будет его вина. Запас хитрых решений у него решительно иссяк.

Нет ничего хуже, чем беспомощно ждать, пока Танг доставит их на место, бережно, словно корзинку с яйцами, такими же хрупкими и точно так же обреченными превратиться в невообразимое месиво при первом же попадании из любого орудия. Майлз набрал в легкие побольше воздуха, готовясь к борьбе с невесомостью…

Приступ пришел внезапно. Боль буквально разорвала его пополам, дыхание вышибло вон. Словно воздушный шар, Майлз оторвался от палубы, пальцы на перилах разжались, и он взлетел под потолок. «Боже мой, кажется, на этот раз мне не избежать позора». Через несколько секунд его начнет рвать прямо в скафандр, и каждый солдат будет смеяться над его слабостью. Он рывком подбородка включил на полную мощность вентиляцию и отрубил вещание – только бы подчиненные не услышали божественных звуков, издаваемых их блюющим командиром…

– Адмирал Нейсмит! – раздались встревоженные голоса из отсека слежения. – Ваша медицинская телеметрия показывает что-то невообразимое! Надо проверить в чем дело.

Вселенная для Майлза сжалась до размеров его желудка. Приступ выворачивал Майлза наизнанку, он кашлял, давился, еще, еще… Вентиляция не помогала. Он же сегодня ничего не ел, откуда это все берется…

Кто-то из наемников поймал его в воздухе.

– Адмирал Нейсмит! Что с вами?

– Только не здесь… Не сейчас! – взмолился Майлз, но было поздно – солдат уже открывал его забрало.

– Сукин сын, чтоб тебя! – завопил он, отпрянув в сторону. – Врача!

«Не надо врача, я сам все очищу», – хотел сказать Майлз, но не смог… Бордовые сгустки, алые капли и розовые пятна поплыли перед ним. Кажется, это кровь, подумал он с отчаянием, но почему именно сейчас?!

Чьи-то руки подхватили его и поволокли обратно в переходной отсек. Искусственная гравитация припечатала его к палубе – какой идиот включил целых три «g»?! Все те же руки сняли с него шлем и тщательно подогнанный лицевой щиток. Теперь Майлз предстал во всем великолепии, похожий на разделанного лобстера. Проклятый желудок снова начал выворачиваться наизнанку.

Он увидел над собой лицо Элен, побледневшей, кажется, еще сильнее, чем он сам. Она упала на колени, сорвала перчатку и схватила его за руку.

– Майлз!

«Наконец-то ты прикоснулась ко мне! – подумал Майлз. – Что такое реальность? Реальность – это то, что ты сам в нее вкладываешь…»

Он собрал все свои силы и выкрикнул:

– Коммандер Ботари!

Их тут же окружило плотное кольцо испуганных лиц. Его дендарийцы. Его люди. Теперь все ради них.

– Коммандер Ботари, принимайте командование!

– Я… я не могу! – Ее лицо исказил ужас.

«Наверное, я сейчас выгляжу не лучше сержанта, когда у него перепахало все внутренности», – подумал Майлз. Он хотел успокоить ее, сказать, что все не так страшно, но перед глазами поплыли серебристо-черные круги. «Стоп!» – мысленно крикнул он и усилием воли задержал ускользающее сознание.