Бандит-6. Король

Все эти дни у меня не было времени подумать ни над своей жизнью, ни над тем, что мне предстоит сделать. Я спасал свою шкуру и жизни своих друзей, лечил, убивал и снова лечил. И могу сказать с полной ответственностью: лечить мне нравится, убивать — нет. Я бы с удовольствием открыл клинику пластической хирургии, и делал бы из некрасивых женщин писаных красавиц, из старушек — молоденьких ведьмочек, у ног которых штабелями валятся мужчины. Я могу, я знаю это. Моя магическая сила возросла в десятки раз. Теперь я что-то вроде полубога, и еще не знаю всех своих возможностей — некогда было проверять.

Как так получилось? Не знаю. В тот момент, когда смертельно опасное пламя дракона коснулось моей спины, и я ощутил невероятную, вонзающуюся в мозг боль — что-то во мне будто щелкнуло. Та дрянь, которую в меня накачали — вышла из меня, или растворилась во мне — я не знаю, куда она делась, но самое главное, что она исчезла. А еще, мой мозг в яростном желании выжить разодрал, расширил каналы, по которым энергия Вселенной вливается в мой организм. Я стал сплошным накопителем Силы, а еще — теперь уже практически невозможно заблокировать мою магию. Я это знаю, я это чувствую.

Еллана, моя бабуля, которая теперь выглядит как шестнадцатилетняя девчонка, как-то между делом сказала, что в прошлом существовали маги, способные сдвигать горы, насылать ураганы и будить вулканы на ровном месте. И что нынешние маги жалкие тени тех, прошлых колдунов, ушедших за кромку времен. Они жили тысячи лет, но…все равно были смертны.

Нет в мире ничего вечного, даже вселенные рождаются и умирают. И если с точки зрения обычного человека несколько тысяч лет это огромный срок, то для вселенной — просто один миг. Ведь она живет уже миллиарды лет! Мы даже не мотыльки, и даже не искорки костра, мгновенно потухающие на холодном ветру. Мы…никто. Нас нет. Человечество существует по меркам вселенной всего несколько секунд, и если мы исчезнем — мир даже не заметит. Наоборот, он только облегченно вздохнет!

В общем — я не знаю, что со мной будет впереди. Сколько я проживу, и проживу ли вообще. Может, теперь я буду жить тысячу лет, а может, за считанные месяцы истощу свой организм и сгорю, как сухой хворост в огне очага. И такое может быть — та же бабуля сказала. А значит, мне нужно как можно больше успеть.

За сегодняшний день я умудрился подчинить себе около тысячи легионеров — вначале я их убил, освобождая душу, потом привязал душу к себе, и затем уже поместил ее на место, и вылечил тело. После этого легионеры поступили в распоряжение моих девчонок, которые популярно рассказали, что конкретно новички должны делать, и каков теперь их статус. Само собой — эти люди не возражали. Теперь они никогда не будут мне возражать, а если понадобится — сделают все, что бы я им не приказал.

Не афиширую свои способности, но и не скрываю. Бабуля знает, и девчонки уже знают. Долго раздумывал — надо ли привести в подчинение Герата и его людей, и в том числе молоденькую лекарку, которая за красоту обещала мне все на свете, в том числе и свое тело. И пришел к выводу: не буду их подчинять. Мог бы, легко, но…подчиненные люди фактически рабы. Или даже не так — живые роботы, вот кто они. Без своей воли, живущие только моими желаниями и капризами. И я все время буду думать о том, что они…не совсем люди. Не смогу себя переломить. Да и подло было бы по отношению к ним — ведь Герат и его команда пришли к нам на помощь сами, по своей воле, движимые пониманием порядочности, Правды. Так как же я могу их превратить в рабов? И при этом мне приходится думать о том, что любой из тех, кто мне не подчинен может ударить в спину. Ну…кроме моих девчонок, конечно. Да и то…какая-нибудь из них приревнует, и…попытается перерезать мне глотку. Усну рядом с ней, а он так — чик! И я уже на той стороне. Много ли надо — башку отрезал, вот и конец «полубогу».

Мда…что-то меня не туда понесло. Может так на меня подействовал сегодняшний день? Эта бойня, а потом ряды искалеченных, стонущих раненых? Депрессия, вот как это называется. Чем ее лечить? По-хорошему сейчас бы надо нажраться, а потом броситься в пучину разврата. Трахнуть мой гарем — всех сразу, и каждую по отдельности. Только вот в глазах сразу встает безвольное, с широко раскрытыми глазами лицо Леры. Она где-то там страдает, мучается, а я буду трахать своих подружек? Не предательство ли это?

На плечи легли теплые, ласковые руки, я не глядя потянулся назад и привлек Соньку к себе, прижав ее к спине. Потом усадил рядом, и усмехнувшись, махнул рукой:

— Садитесь, чего вы там застыли? Фелна, Хельга!