Баллада об ушедших на задание. Дот

Сошников с опущенным автоматом медленно двинулся влево, навстречу двоим, и только когда они оказались совсем рядом, вдруг вскинул автомат и выпустил каждому по пуле в живот, а потом еще по одной, потому что как-то же надо было их остановить - уж больно велика у них была инерция. Потом он стал отступать вдоль стены, пятился, пробуя плечом, где дверь, стреляя в тех, кто сначала догонял его, а теперь стрелял лежа, так что весь коридор казался расцвеченным вспышками выстрелов и строчками трассирующих пуль, Он выпустил в них четыре пули, а потом автомат щелкнул впустую, но Сергей его не бросил, он все отступал вдоль стены, распластавшись по ней, пока не нащупал дверь и не провалился в нее.

Здесь было светло. Очень светло. И хотя все качалось и глаза начинал застилать багровый туман, Сошников понял, что это еще не та комната. Та была еще левее, вот и дверь в нее, а это только приемная, конечно, это только приемная…

Из-за стола, став на колено и положив на согнутую в локте руку парабеллум, быстро-быстро стрелял большеголовый, стриженный под машинку гауптштурмфюрер. Он слишком боялся и слишком быстро стрелял… слишком быстро…

Сколько раз он выстрелил?… сколько раз…

Не помню.

Плохо дело, если уже выстрелы в меня из парабеллума не считаю…

А слева на столе лежал автомат.

Сошников добрел до него, медленно поднял - какой тяжелый!… - и стрелял в голову гауптштурмфюрера, пока она вся не разлетелась. Потом повернулся к двери и выпустил в нее - в открытую створку и в закрытую тоже - не меньше десяти пуль. Щедро?… Для вас мне ничего не жалко, господа…

Держась за стену, почти ползя по стене, он добрался до двери в кабинет Хальдорфа. Вошел…

Алексея Иннокентьевича здесь не было…

Здесь не было никого…

Прямо было большое, открытое настежь окно, а сбоку в нем сверкало озеро, а там вдали, так близко, совсем рядом, была часовня… ребята… капитан Сад…

У него еще хватило сил подойти ближе и ощутить солнечное тепло на лице и груди… ребята… он улыбался и не слышал уже, как сзади стучат отбойные молотки, не видел, как материя на его груди разрывается фонтанчиками и превращается вся в темное рваное месиво… Он еще не знал, что уже умер.

16

Было около десяти утра, когда появился Райнер.

Его увидели сразу, едва он вылетел из калитки замка. Он тут же вскочил на ноги, размахивал кулаками и, наверное, что-то кричал, а потом поплелся по дороге, перекинув кожаную куртку через плечо, а потом вдруг бросился бежать, и бежал очень быстро, до самого леса, и когда он остановился перед капитаном, дыхание у него было очень недурное - видать, в свое время получил хороший тренинг, да и нервная вспышка играла не последнюю роль: он не чувствовал ни расстояния, ни зарождавшегося зноя. Только вблизи стало видно, что рубаха на нем разорвана, на голове кровь и поперек левой щеки от глаза под ухо - продолговатый черный рубец, надо понимать, от удара прикладом.

- Капитан, - проревел Райнер, - я нашел этого негодяя! Я видел его вот так же близко, как вас.

- Он мертв? - сочувственно спросил капитан Сад, со знанием дела разглядывая грязь, размазанную по лицу графа. Это слезы, а не пот, утвердился он в своем начальном предположении. Еще бы, ему крепко досталось.

- Дайте мне ваших людей! Идемте вместе! Я придумаю для него такую кару… Он науськал на меня чернь. Они били меня палками!… - Райнер швырнул на землю куртку и стал топтать ее своими желтыми ботинками на каучуковой подошве. Просто удивительно, подумал капитан Сад, как он не боится носить такие роскошные ботинки. Это неосмотрительно. Их бы давно уже сняли с кого угодно.

Капитан сидел на самом краю леса, сложив по-турецки ноги. Было жарко, и Райнер стоял слишком близко. Чтобы видеть его лицо, приходилось буквально заламывать голову.

- Где мой переводчик?… Где сержант? - спросил наконец капитан Сад, через силу выдавив из себя оба вопроса.

Можно было и не спрашивать. Раз не вернулись - вся ясно… Не ты ли их выдал, сволочь? - думал он, глядя на Райнера зажмуренными в узкие щелки глазами, чтобы немец не прочел, что в них написано.

- Они живы! - воскликнул Райнер. - Но их повели куда-то в погреб. Может быть, пытать? Ведь это СС! Вы знаете, что такое СС, капитан?

- Знаю… - Капитан облизнул пересохшие губы. - А тебя, значит, выгнали? Руки пачкать не хотят? Желают, значит, чтоб мы с тобой разделались за своих товарищей?,

Райнер только головой мотал: все правильно. Он держался удивительно свободно, однако где-то в глазах, да и то не сверху, а за слоем ярости, угадывалось ожидание. Ведь решалась его судьба: жить ему или нет…

- Отчаянный ты парень, Райнер, - все так же медленно произнес капитан Сад и отвернулся. - Уходи.

- Капитан! Пока не поздно - нападем на них!…

- Нет.

- Знаете, как это называется?!.

Райнер ухватил капитана за ворот. Тот резко повернул голову, приказал:

- Не стрелять.

Райнер понял и отошел. Успокоился.

- Я вас прошу. Во имя самого святого, что у вас есть на земле… Неужели для вас собственная шкура дороже чести, дороже дружбы… дороже долга наконец?! - взорвался он снова.

- Уходи.

- Это ваше последнее слово?

- Да.