Баллада об ушедших на задание. Дот

- Мне очень жаль, - сказал наконец капитан Сад.

- Перестаньте шантажировать! - рассердился граф. - Мое слово твердо: больше не набавлю ни гроша.

- Если вы верите в бога, можете помолиться, - сказал капитан Сад. - Несколько минут ваши.

- Но это же неприлично! - боднулся граф и вскочил легко, словно в его желтых крагах были спрятаны пружины. Впрочем, он тут же инстинктивно обернулся. Ствол автомата был в двух метрах от его груди. Во-лодька Харитончук - весь плотный, округлый, упругий, как бильярдный шар - было в нем что-то такое, даже чуть согнул колени и присел, чтоб удобней было стрелять. Одно неверное движение - разрубит десятком пуль.

Немец медленно опустился на валежник.

- Может быть, вы не знаете… я готов объяснить, как это делается в цивилизованном обществе, - сказал он. - Любой шантаж имеет свою крайнюю цену. Ваш тоже. Я презираю деньги, но с какой стати…

- Ладно, - перебил его капитан Сад, - если я правильно понял, вы неверующий?

- Продолжаете комедию?

- Сожалею, но мы не имеем возможности заниматься вами дальше.

Он взглянул на Алексея Иннокентьевича, при этом повернулся так, чтобы костер хорошо осветил его лицо. Какие-то мгновения Малахов глядел в его глаза, все понял и утвердительно кивнул.

- Харитончук, отведи его подальше, тут слева есть овражек, - сказал капитан Сад. - Только гляди в оба. Парень он шустрый.

- Слушаюсь.

Капитан поднялся, обошел корневище и костер и присел на корточки возле Бори Трифонова. Тот уже сбросил и гимнастерку, и майку: его спортивный торс блестел от пота.

- Ну как?

- Будет жить! - сказал хирург.

Харитончук отступил в сторону, повел стволом ППШ.

- Ком, божья коровка. Только сначала хенде хох!

Немец не двигался.

- А ведь я могу разозлиться, - сказал он наконец. - И тогда этих ста тысяч…

- Вы хотели унизить нас деньгами, Райнер, а сами лишь о них и говорите, - с досадой сказал Алексей Иннокентьевич, неожиданно для себя назвав его по имени. - Хоть перед смертью перестаньте их считать. Или и это тоже не может вас унизить?

Немец сидел как глыба, неподвижный и тяжелый, и только пальцы непроизвольно ломали, крошили хворост. Он силился выдержать свою роль, но какой-то внутренней опоры у него не стало; он растерялся и все больше походил на того, кем и был на самом деле - взрослого немецкого мальчишку. Лицо его дергалось, он снова и снова пытался овладеть собою, и в какое-то мгновение Малахову даже показалось, что вот сейчас он не выдержит и расплачется. Но он выдержал, и, когда заговорил, голос его лишь однажды дрогнул - большего он себе не позволил.

- Господа, позвольте спросить: за что?

- Вы не внушаете нам доверия, молодой человек, - сказал Алексей Иннокентьевич. - Если бы вас взяла в плен фронтовая часть, вас бы отправили в тыл и возились там достаточно долго, пока не установили бы истину. Но вас взяли мы. Возиться с вами мы не можем. Отпустить - было бы безумием. Мы здесь не на прогулке. Рисковать попусту не имеем права. Да и не желаем.

- Вы ничем не рискуете, господа! Порукой этому - моя честь!

- Оставьте это! О какой чести может быть разговор, если всего несколько минут назад вы нагромоздили гору лжи.

- Я попрошу вас!…

- Оставьте. Чего стоит хотя бы ваша наивная легенда об охоте, о поисках каких-то заповедных угодий.

- Это правда.

- Вздор. Может быть, в охоте вы что-то и смыслите, но лгать так и не научились. С какой стороны ни подступись к вашей истории, она трещит по швам. Например: предположим, вы действительно потеряли своих людей и машину; кто вас надоумил тащить с собою изрядный запас еды? Если вы собирались вернуться к машине, зачем вам нести с собою гамак? Наконец, Райнер, вы назвали оленей и тотчас же вспомнили, что сейчас у них еще не кончилась линька и рога никудышние; назвали кабанов - боже! да ведь и эти жируют на осенних желудях… И тогда вы называете верную дичь - птица! Вот эта почти в сезон! Только зачем было приплетать загадочное озеро? Ведь у вашего приятеля в штабе есть такие подробные карты - там каждая лужа указана…

- Тут вы правы, - сказал граф. - Признаю.

- И не только тут! Объясните такое обстоятельство. Ну, вы знатны, вы богаты, Райнер, предположим. Но ведь при всем этом во время тотальной мобилизации вам не открутиться от службы, если не на фронте, то хотя бы в тыловых частях, например, в СД Наконец, вы схвачены вблизи места, где, по нашим данным, располагается крупный немецкий разведцентр. Да, ваши личные бумаги, граф, безукоризненны, но где гарантия, что они рисуют полную картину? Кто поручится, что в этом прелестном замке нет сейфа или хотя бы письменного стола, в котором лежит ваше удостоверение функционера разведслужбы?

- Какой позор! - прошептал граф. - Неужели вы и в самом деле так думаете?!

- Согласитесь, что все сходится.

- Я шпион… О господи, только этого недоставало!

- Вам больше нечего сообщить? - Капитан Сад вернулся на место и сделал Харитончуку знак.

- Обождите! Я вел себя резковато. Возможно, вызывающе. Возможно, оскорбил вас. Если дело только в этом, я готов принести извинения.

Капитан Сад улыбнулся.