Баллада об индюке и фазане

Мне пришла в голову мысль насчет парома, и сразу же стало стыдно за свое невежество. На Даугаве, кажется, никогда паромов и не было.

– Сюда можно попасть по плотине Рижской ГЭС, там целая дорога, только очень неудобная. Если с острова по ней идти, как раз возле Саласпилса и выйдешь на твердую землю. В этом отношении трамвайчик удобнее. Пять минут – и ты в Кенгарагсе.

– А удобнее всего – моторка… – мечтательно сказала я. – Пятнадцать минут – и ты в Риге. Полчаса – и в Болдерае. Час – и где-нибудь в Юрмале…

– Это точно. Особенно ночью, когда ничего не мешает. Двадцать минут – и ты в районе порта…

Я поняла его мысль. Если похититель зажигалки собирался сегодня утащить из музея рукопись алхимика – действительно, ему удобнее всего увезти ее на моторке.

Четверка, окончив совещание, разделилась. Виестур с лысым пошли к музею, а вылитый Боярский и маленький брюнет молча зашагали обратно и скрылись за поворотом.

– Что же теперь делать? – растерялась я.

– Да, спать они сегодня что-то не собираются.

– Надо пойти за ними следом!

– За которыми?

– Я за одними, вы за другими.

– Отменяется! – отрубил Званцев. – Вы что, забыли, в каком вы положении? Я не могу вас отпустить одну – ночью, да еще в погоню за уголовником.

Но я уже раскочегарилась.

– А еще не доказано, что один из них – преступник. Вы сами говорили, что зажигалка – не доказательство. Мало ли зачем им нужно рано утром в Ригу.

– Даже если среди них нет преступника, то один из них знаком с преступником, иначе откуда у него взялась зажигалка? А в таком случае цепочка «мартовское преступление – Долесский музей» все равно существует. Ваша зажигалка в ней – промежуточное звено. Я все больше убеждаюсь в этом.

– Но что мне угрожает, если я пойду за ними?

– Не знаю, но запрещаю.

Я мысленно чертыхнулась. Он еще смеет мне что-то запрещать! Из лучших побуждений, правда… А интересно, если я признаюсь ему во вранье насчет своего «положения», пустит он меня в погоню? Я ведь в драку не полезу, драки я и сама боюсь, я только тихонечко пойду кустиками – и, кстати, пойму, о чем они там будут толковать, без переводчика. А Званцев тем временем отправится к музею, а свидание мы назначим под липой…

И тут я поймала себя на мысли: а почему не я – к музею, а он – за той парочкой, которая молча возвращается к дядиной усадьбе? Почему мне сразу захотелось именно в погоню за маленьким брюнетом и вылитым Боярским?

Да, Званцеву рядом с вылитым Боярским делать было нечего. Не исключено, что и настоящий Боярский побледнел бы рядом с вылитым. Так, может, окончить маскарад? Званцев посмеется над нашей с Кузиной затеей, а поролоновое пузо мне не помешает шарить по кустам.

– Послушайте, Званцев, если все дело в моем положении, – сказала я, – то вообразите на минуточку, что никакого положения нет. Что я нахожусь в лучшей форме, а вот это – из поролона. Можете вы вообразить?

– Перестаньте говорить ерунду, – буркнул Званцев.

– Я говорю совершенно серьезно. Можете вы представить, что я для некоей цели должна играть роль беременной женщины? А на самом деле я хоть сейчас кросс пробегу и никакие морячки меня не догонят?

– Я не сомневаюсь, что раньше вы бегали быстро, – сказал Званцев, – но не думайте, что я теперь позволю вам пробежать хоть двадцать метров. Я тоже кое-что соображаю! Ничего себе шуточки!! Пора уже в библиотеках объявление вывешивать: «Женщинам детективной литературы не давать!» Это уже совсем с ума тронуться надо – из-за детективного заскока здоровьем ребенка рисковать!

Я попятилась. В гневе Званцев был страшноват. Начнешь ему теперь что-нибудь объяснять – ничего не поймет, а то еще, чего доброго, схватит в охапку и отнесет домой, под дядино крыло. С него станется, во лапищи какие, он и нас с Кузиной вместе бы подхватил, как перышко!

Званцев на страже материнства – это даже не было забавно. Приходилось идти на попятный.

– Но я же сказала только – «вообразите» – пискнула я. – Неужели вам трудно себе представить, что я так легко переношу свое положение, настолько легко, что даже купаюсь и плаваю? Я же спортом занималась!

– Это меня не касается. И никакой самодеятельности я вам не позволю.

– Время же уходит!..

– Пошли к музею. А там видно будет.

Мы зашагали по дороге.

Признание во вранье не состоялось. Это меня даже развеселило – раз в кои-то веки я намылилась громко объявить чистую, наичистейшую правду! И вот – здрасьте… Цепная реакция вранья продолжается. А все Кузина, авантюристка несчастная… Кузина?

И я поняла, что цепная реакция началась не с нее. Ведь все затевалось ради кого? Ради Бориса. Ведь не с бухты-барахты же притащила мне Кузина пузатый купальник! Все началось с Бориса и той мартовской ночи, когда я решительно сбросила многомесячный груз полуправды и предпочла одиночество на подоконнике.

Да, началось все с Бориса и выброшенной зажигалки…

А если преступник – маленький брюнет? Он, судя по всему, теперь нуждается в деньгах.