Багровая смерть

Утомленный ожиданием результатов нашего спонтанного сеанса психотерапии, Дамиан притянул к себе Натэниэла. Они поцеловались, но Натэниэл отвернулся и предложил свою шею. Вчерашние укусы проглядывали на его коже.

— После всего, что ты выпил вчера, Натэниэл сегодня дать кровь не может, — вмешалась я.

Глаза Натэниэла вспыхнули, как сиреневые искры. Я ощутила всполох его гнева. Это напомнило мне, как он разозлился на Бобби Ли дома в Сент-Луисе. Я не хотела, что это повторилось. Дамиан поцеловал его шею чуть выше незаживших следов, а затем поднял голову, чтобы сказать:

— Она права, Натэниэл. Вчера я брал у тебя кровь четыре раза. Ты должен отдохнуть.

— Четыре раза? — удивился Никки. — Ему нужно красное мясо, и много.

— Им обоим, — уточнил Дамиан.

Никки посмотрел на него, вскинув бровь.

— Сколько раз?

— У Аниты два укуса.

— Всего шесть. Впечатляет.

— Дело в артериальном давлении, — пояснила я, — больше крови — больше давления (скорее всего речь об эрекции — прим. редактора).

— Нет, Анита, — возразил Никки, — шесть раз — это много для любого, и неважно, живого или мертвого.

Дев присоединился к разговору:

— Такими темпами вы быстро сдадите, если ничего не менять.

— Если мы с Анитой не можем быть донорами, то кто? — вернул нас к проблеме Натэниэл.

Жан-Клод в моей и наших головах произнес:

«Кто бы это ни был, нам с Дамианом необходимо покормиться».

Ричард обернулся и посмотрел на него:

— Я собирался дать тебе кровь этим утром.

Жан-Клод, наконец, рассердился:

— Я не вхож туда, где мне не рады, и я не вымаливаю кровь, как и секс.

Ярость Ричарда вспыхнула в ответ, но тут в дверь постучали.

— Кто там? — рявкнул Жан-Клод кипящим от гнева голосом.

— Жан-Клод, это Эйнжел. Мне передали, что я могу вам понадобиться.

Лежащие в кровати переглянулись, потом Жан-Клод спросил:

— Кто тебе это передал?

— Мой брат.

— Мефистофель? — уточнил Жан-Клод.

— Он единственный брат, который у меня есть, — отозвалась она из-за двери.

Все, кто был в тачке, уставились на Дева.

— Просто нужен кто-то, кто помог бы им устаканить свои заморочки, а все, кто мог это сделать, сейчас здесь, в Ирландии, — пояснил он таким тоном, словно поднять смс-кой свою сестру-близняшку и отправить ее к двум мужикам, с которыми она никогда не спала, с предложением утреннего перепихона и собственной крови — это самое естественное, что только можно было предложить.

«Мефистофель, что ты натворил?» — возмутился Жан-Клод.

— Я говорил Аните, что все золотые тигры подготовлены для удовлетворения потребностей Отца Тигров, какими бы эти потребности ни были.

Из-за двери снова послышался голос Эйнжел:

— Я могу войти?

«Она же твоя сестра», — возмутился Ричард, и, поскольку у него была своя собственная сестра, в его комментарии ощущалось некое сконфуженное отвращение.

— Входи, — разрешил Жан-Клод.

Дверь в комнату открылась и вошла Эйнжел — босиком, в коротком черном халатике, который открывал целые мили ее длинных обнаженных ног. Она была всего на четыре дюйма (10 см. — прим. редактора) ниже своего брата, а пять футов и одиннадцать дюймов (180 см. — прим. редактора) — это достаточно высокий рост, чтобы подарить тебе такие ноги. Я уже и забыла, что она так коротко постриглась. По бокам, где еще сохранились остатки черной краски, волосы были почти сбриты, но отрастающие корни на макушке были золотисто-блондинистыми. Уйдут месяцы на то, чтобы отрастить ее собственный цвет. Короткие волосы сделали ее лицо более квадратным, больше похожим на лицо Дева. Пока она не постриглась, я и не думала, что они так похожи, однако это не сделало ее менее женственной. Она много лет была готом, отсюда и цвет волос, но из-за того, какими они были сейчас, сильнее выделялся цвет ее глаз, которые были карими с голубым, как у Дева, за исключением того, что у него глаза были светло-голубыми с каемкой золотисто-коричневого, а у Эйнжел — более яркого оттенка голубого с тем карим, который казался черным, если смотреть с того места, откуда мужчины глядели на нее с кровати. Из-за волос ее глаза казались ярче, вероятно поэтому она их и красила. Халат был распахнут достаточно, чтобы мелькнул проблеск ее груди, всколыхнувшейся под шелком, пока она шла к кровати.

Я ощутила реакцию Ричарда на нее — он так затвердел, что у меня перехватило дыхание. Голод крови Дамиана сразу же успокоился, зато поднялся ardeur, словно получил легкую закуску перед настоящей трапезой.

— Черт, — произнесла я вслух.

— Прелестна, как и всегда, Эйнжел, но почему ты здесь? — прокомментировал Жан-Клод.

— Я слышала, сегодня тебе не хватает девушки.

— Если Деверо меня не слышит, Анита, передай ему, что братья не посылают своих сестер ложиться с мужчинами, — сказал Ричард, и говорил он это всерьез, хотя его тело просто кричало о том, насколько он был рад ее видеть. Ричард почти всегда стоял на своих принципах вопреки собственным желаниям — это восхищало, но пользы не приносило.

Эйнжел и Дев заговорили одновременно, почти слово в слово, хотя одна была в спальне в Сент-Луисе, а другой — в машине в Дублине: