Багровая смерть

— Люди-тюлени, — ответила я.

— В смысле, вертюлени? — уточнил он.

— Нет, они скорее как клановые тигры — рождены тюленями, а не жертвы нападения, — пояснила я.

— А еще они привязаны к Мастеру вампиров Ирландии, — добавил Фланнери. — Они могут дать нам информацию, но могут и шпионить для нее. До тех пор, пока мы не будем уверены, что это не она стоит за смертями в Дублине, стоит относиться к ней, как к главной подозреваемой и той, кто стоит за всем этим.

— А чего ты внезапно противишься общению с другим сверхъестественным существом? — поинтересовалась я.

— Потому что тетушка Ним предупредила меня, что Роаны до ужаса боятся своего Мастера, и сделают все, что она прикажет. Если они подведут ее, она будет пытать или просто убьет их. Если это цена за неповиновение ей, то им нельзя доверять, Блейк.

— Или это дает более вескую причину доверять им, — возразила я.

В дверь тихо постучали и в туалет заглянула наша каштановолосая официантка, словно проверяя, на месте ли мы все. Она казалась еще бледнее, чем прежде, и была напугана. Была ли она девой-тюленем из легенд? Следующим в дверях показался мужчина. Он был ненамного выше меня — ростом примерно с Морта, но явно коренастее, словно при должном старании мог накачать хорошую мышечную массу. У него были прямые черные волосы, достаточно длинные для того, чтобы он мог заправить их за уши, проведя по ним рукой. Глаза у него были большими, черными — настоящего черного цвета, и из-за радужки невозможно было сказать, имелся ли в середине этой идеальной жидкой черноты зрачок. Глаза доминировали на его лице, как и у Натэниэла, и он был почти таким же прекрасным, как мой жених.

— Моя девушка повесила табличку снаружи, что здесь закрыто, и нас не побеспокоят, но нужно поторопиться. — В его речи присутствовал акцент, который я никогда не слышала прежде — более плавный или глубокий. Мне хотелось, чтобы он сказал что-то еще, чтобы я могла расслышать его интонации.

Эдуард представил нас:

— Райли, это Анита Блейк, Никки Мердок и, думаю, ты знаком с Фланнери.

— Лично не знаком, но слышал о нем. Скажи своей тетке, что мы не имеем никакого отношения к распространению смертей в Дублине.

— «Мы» в смысле твой народ, или «мы» в смысле твой Мастер? — уточнил Фланнери.

— Я говорю только за себя и ни за кого больше, но мой народ с этим не связан. Я не верю, что наша госпожа это сделала, но держусь от нее подальше настолько, насколько это позволено. И не вхожу в ее ближайшее окружение, но я один из многих, кто работает здесь и в других городах, чтобы приносить деньги для своих людей и для нее. Кроме арендной платы она ничего не вносит, и ведет себя как огромный кровососущий паразит.

— Если не вы и не Злобная Сука Ирландии стоите за вампирами в Дублине, тогда кто? — спросила я.

— Я не знаю.

Я нахмурилась.

Эдуард опередил меня, избавив от необходимости самой задавать вопрос:

— К чему тогда эта секретность, если вы ничего не знаете?

— Я знал, что ты — напарник Аниты Блейк в программе маршалов США. Именно с ней я хотел встретиться.

— Зачем? — спросил Эдуард, и в единственном слове почти не было жизнерадостности Теда — лишь холод и подозрение.

— Мы слышали, что Жан-Клод честен и справедлив, что он борется за то, чтобы вампиры хорошо обращались со своими зверями зова. Мы также слышали много хорошего о Мике Каллахане и о той Коалиции, что он возглавляет. Нам нужна помощь.

— Какого рода помощь? — уточнила я.

— Наша госпожа всегда была жестока, но в последнее время, кажется, ее сила и жестокость возросли. Она наказывает нас как никогда прежде. Я боюсь — все мы боимся, — того, что она совершит в следующий раз.

— Она нарушает закон?

— Человеческие законы — да. Вампирские же, которые гласят, что мы — ее животные, которых можно использовать и истязать так, как она посчитает нужным, нет.

— Вторая часть про законы уже не та, какой была прежде, — сказала я.

— Мы можем обратиться к Жан-Клоду или Каллахану за помощью?

— Коалиция в основном занимается разрешением споров между группами оборотней, а не между вампирами и оборотнями.

— Тогда, как новый король, может ли Жан-Клод ходатайствовать за нас перед нашей госпожой, прежде чем она уничтожит нас, как вид?

— Все настолько плохо?

— Мы слышали, что вы привезли Дамиана обратно в Ирландию. Это правда?

— Что, если так? — спросил Никки.

Райли посмотрел на здоровяка, но в нем не было страха:

— Спросите у него, на что она способна, и когда он проснется ночью, скажите ему, что она стала в разы ужаснее. Она пытает наших любимых, и это вскармливает ее вдвойне: от страданий тех, кого она истязает, и от наших. Те из нас, кому позволено работать, никогда не смогут забрать с собой всех членов своей семьи, так что у нее есть заложники на случай, если мы захотим покинуть ее территорию. Мы знаем, что случится с теми, кто останется, но многие хотят покинуть ее.

— Я поговорю с Жан-Клодом, но не могу ничего обещать, — сказала я.

Райли потянулся, чтобы взять меня за руку, но на пути у него вырос Никки, поэтому Райли пришлось опустить руки и умолять глазами. И эти глаза хорошо справлялись со своей задачей.