Багровая смерть

— Остановим вампиров в Дублине и спасем всех, кого я оставил.

Он говорил так уверенно. Натэниэл посмотрел на меня, и я слегка покачала головой. Мы дадим Дамиану этот момент. Кто мы такие, чтобы рушить другому миг неподдельного счастья, надежды и уверенности в победе? Такие минуты слишком редки, чтобы уничтожать их. Обычно такое приходит после хороших антидепрессантов, или выпивки после отличного секса, или первой влюбленности, когда все выглядит достижимым, и, похоже, после вампирских трюков с разумом. Кто ж знал?

23

Дамиан уселся на втором большом кресле возле электрокамина в комнате Жан-Клода. Он все еще улыбался, был счастлив и расслаблен. На нем было только полотенце, и даже его манеры были больше похожи на Натэниэла, или, может, Джейсона, или даже Жан-Клода, если бы он старался сохранять беспечность. Либо это была та часть Дамиана, которую я никогда не видела, либо на него серьезно повлияло то, что Натэниэл с ним сделал.

В первом кресле сидел Жан-Клод. Он спросил:

— Это проблема или желаемый результат, ma petite, mon minou [котенок]?

Мы с Натэниэлом переглянулись. Он слегка пожал плечами. Я ответила:

— И то, и другое.

— Объясни, пожалуйста, — попросил Жан-Клод.

— Дамиан хотел, чтобы мы с Анитой желали его так же, как желаем Мику.

— Не так, как меня? — уточнил он.

Не знаю, что бы ответил Натэниэл, потому что откликнулся Дамиан:

— Я никогда не стал бы тобой, Жан-Клод. Никто не сравнится с тобой.

Жан-Клод едва заметно кивнул, чуть качнув шеей и почти не задействовав плечи. Этот жест у него вышел невероятно грациозным. Я бы на его месте выглядела так, словно у меня шею свело.

— Прелестный комплимент от прелестного мужчины.

Я ждала, что Дамиан неподвижно застынет и отчасти обидится, но он рассмеялся, почти, мать его, захихикал, и сидя поклонился, и черт меня побери, если это не было изящно и очень сексуально. Этому, возможно, способствовал тот факт, что он отпустил полотенце, чтобы взмахнуть рукой вверх и вниз, как если бы он держал шляпу, касаясь груди, поэтому полотенце скользнуло по коленям, заставив бедра обнажиться. Полотенце покрывало верхнюю часть его бедер и критическую область колен, но не более того, когда он откинулся на спинку кресла.

— Ты никогда не принимал от меня комплименты такого характера с такой грацией, Дамиан, — произнес Жан-Клод.

— Мне жаль, Жан-Клод, правда, — улыбнулся тот.

— Тебе комфортно, когда я говорю, что тыпрелестный и даже привлекательный?

— Ты один из самых красивых людей, которых я когда-либо встречал. Почему мне не принять от тебя комплимент? Большинство всю жизнь проводит в ожидании, чтобы кто-то вроде тебя пожелал их.

Жан-Клод прищурился, глубоко вздохнул и выдохнул еще медленнее.

— Я понял вашу проблему, мои милые.

— Я этого не хотел, — стал оправдываться Натэниэл.

— Он как будто пьян, — добавила я.

— Не пьян, ma petite, а свободен от своих обычных сомнений и личных проблем. Благодаря моей силе ты почти также расслабила нашего вервольфа Ричарда.

Я задумалась и кивнула:

— Да, но это столько не длилось и не становилось… сильнее.

— Он становится все более непринужденным с течением времени?

Мы с Натэниэлом кивнули.

— Интересно. Я предложил Ричарду возможность стать непринужденым, и он согласился, но не мог позволить себе полностью погрузиться в это. Он сопротивлялся, потому что слишком многое из того, что ему претит, находится за чертой, которую он не желает пересекать.

— Ричард сделал бы это с тобой, если бы мог сойти со своего пути, — сказал Дамиан и снова рассмеялся.

— Сказано прямо, но я полагаю, что он бы сделал это хотя бы раз, если бы его проблемы не укоренились так глубоко в его душе.

— Кому же не захочется задать жару? — спросил Дамиан.

— Он действительно выглядит одурманеным, — посмотрел на нас Жан-Клод.

— Почему только Дамиан, а не все мы трое? — спросила я.

— Контроль был у Натэниэла. Он играл роль мастера, и потому он не будет… одурманен.

— Ладно, как насчет меня?

— По той же причине, что тебя не одурманивает моя сила.

— И эта причина? — уточнила я.

— Ты мастер в своем праве, как Ричард.

— Значит, мы достаточно сильны, чтобы отразить эффект? — переспросила я.

— И я думаю, что ни один из вас не хочет, чтобы этот эффект был постоянным.

— Ты слишком далеко, — сказал Дамиан, вытянув руки.

— К кому ты обращаешься? — спросил Жан-Клод.

Дамиан моргнул и вроде как задумался глубже, чем предполагал вопрос.

— Без обид, Жан-Клод, но я обращался к Аните или Натэниэлу.

— Кого бы ты предпочел, чтобы держать тебя за руку?

Опять же, это потребовало больше размышлений, чем следовало бы, но, в конце концов, он ответил:

— Я не… Я так не думаю, но я очень хочу дотронуться до кого-нибудь из них.

— Когда мы впервые вошли в комнату после его пробуждения, он был самим собой, — заметила я.

— Пойди, возьми его за руку, ma petite. Посмотрим, что произойдет.

Не очень-то мне и хотелось проводить эксперименты, но я пошла, потому что лицо Дамиана стало терять это свечение счастья. Как будто пока уходила радость, просачивалась печаль. У него определенно должно быть больше двух вариантов. Что же Натэниэл сделал с Дамианом?