Азовский гамбит

— В таком случае, разрешите мне сопровождать принца и принцесс?

— Да, конечно. Займись этим.

Все это время, мальчики прятались за каретой, внимательно наблюдая за происходящим, гадая при этом, догадаются ли взрослые об их проделке?

— Кажется, Анхелику ведут в дом барона, — доложил приятелю Петер.

— Вот и славно! Уж больно она стала надоедливой в последнее время.

— А сюда идет господин фон Гершов.

— Это плохо. Он умный и может догадаться, тогда нам несдобровать!

— Рад приветствовать, ваше высочество! — громко заявил Кароль, подойдя к карете.

— И вам здравствуйте, господин барон! — улыбнулся во весь рот приятель принца, вылезший первым.

— Добрый день, молодой человек, хотя, может статься, для вас он будет не таким уж добрым!

— Отчего так? — с простодушным видом поинтересовался мальчик.

— Так уж заведено, мой юный друг, что за некоторые проделки, шалуны вроде вас очень близко знакомятся с розгами! — охотно пояснил ему фон Гершов. — Но где же ваш высокородный друг, почему он не желает почтить нас своим присутствием? Или он так испугался, что…

— Я здесь, — тут же выскочил покрасневший от злости Дмитрий. — И вовсе я ничего не боюсь! И в том, что случилось, нет вины Петера, это целиком и полностью моя затея!

— Отрадно слышать, ваше высочество, что вы готовы отвечать за собственные поступки и не пытаетесь прикрыться слугой. Однако позволено ли мне будет спросить, чем же вызвана ваша немилость к бедной фройляйн Анхелике?

— Она… она… — едва не задохнулся принц, пытаясь сформулировать причину своего неудовольствия, но так и не сумел подобрать правильные слова.

— Исчерпывающе! — понимающе хмыкнул барон, после чего доверительно наклонился к мальчику и негромко сказал. — Ваш царственный отец славится своим рыцарским отношениям к особам женского пола, и даже самые заклятые враги не смеют упрекнуть его в неучтивости к дамам. И если вы, мой принц, позволите дать вам совет, то я рекомендую следовать его примеру. Вы поняли меня?

— Да!

— Прекрасно, в таком случае, мы можем возвращаться в Кремль. Извольте занять место в карете, а я тем временем позабочусь о ваших сестрах.

— Хорошо, — вздохнул принц и послушно проследовал в экипаж.

— Что же касается вас, молодой человек, — обратился фон Гершов к Петеру, — то вам следует умерить свой темперамент. Ибо терпение его величества вовсе не так велико, как об этом склонны думать многие его подданные!

— Ваша милость, а куда направился наш добрый кайзер? — неожиданно спросил мальчик, увидев, что царь и его свита, вскочили на коней и на рысях тронулись вон из слободы.

— Как говорят русские, если вы, мой юный друг, будете много знать, то скоро состаритесь. А теперь извольте следовать за вашим господином.

За то время, что я здесь не появлялся, на вельяминовском дворе ничего не переменилось. Разве что бревна сруба чуть потемнели, да флюгер в виде всадника над кровлей боярского дома стал не таким блестящим.

Узнав о моем прибытии, Никита, разумеется, лежать не стал, а вышел мне навстречу, едва успев накинуть на себя парадный кафтан.

— Здрав будь на многие лета, великий государь, — поклонился он мне большим обычаем, а вышедшая вслед за ним дворня повалилась в ноги.

— Да я-то здоров, — усмехнулся я, глядя на все еще бледного от хвори ближника. — Вот ты как?

— Благодарение господу, на поправку пошел, — певуче протянула его супруга Марья и с поклоном подала мне полную чашу с вином. — Испей с дороги, государь.

День и впрямь выдался жарким, а потому я не без удовольствия отхлебнул прохладной романеи[35], после чего по обычаю расцеловал хозяйку в обе щеки.

— Окажи нам честь, пройди в дом. Отобедай с нами.

— Да я бы с радостью, вот только…

— Не обижай, великий государь, верных слуг своих, — раздался из-за спины Никиты голос княгини Щербатовой.

Я поднял взгляд и на какой-то краткий миг забыл, кто я и где нахожусь. От ежедневных забот с государством, боярами и детьми я стал забывать, как выглядит Алена и что она для меня значит. Но стоило мне встретиться с ней взглядом, и я едва не лишился дара речи. Строгий вдовий наряд не делал ее старухой, а, казалось, напротив, еще больше подчеркивал белизну кожи и безукоризненность черт лица. Губы по-прежнему не нуждались в помаде, а из-под соболиных бровей смотрели все те же прекрасные глаза.

— Хотя, почему бы и не зайти, — едва ворочая ставшим таким непослушным языком, отвечал ей я.

Не помню, что делал, какие яства отведывал, с кем и как разговаривал, но лишь одна мысль не давала мне покоя. Не поторопись я тогда, утверждая никому не принесший счастья брак, мы бы сейчас оба были свободны…

— Государь, — донесся из окружающего меня тумана чей-то настойчивый шепот. — Государь!

— Что? — непонимающе обернулся я к Михальскому.

— Салтыкова схватили.

— Что?

— Мишку Салтыкова, говорю, взяли!

— Да и черт с ним, тащите в приказ, пусть с ним Грамотин разбирается!

— Не можно сие! — угрюмо отозвался Корнилий.

— Это еще почему?

— Мишку не земские ярыги, а мои люди схватили и в Земском приказе о том, слава богу, пока что никто не прознал. В иное время не стал бы я вас тревожить, но сейчас ни то, что часу, минуты нет!