Азовский гамбит

— Вот еще что, — вздохнул я. — Поскольку на нянек и спальников надежды никакой нет, присмотри сам за этими двумя огнеборцами.

— И это исполню, — кивнул Филарет, после чего размашисто благословил меня, — пусть тебя бог хранит, царь православный!

— Только на него и надежда, — скрипнул я зубами и так же резво побежал вниз.

Дмитрий с Петером хотели было воспользоваться моментом и технично смыться, но патриарх был не тем человеком от кого можно легко ускользнуть.

— Стоять чада! Али не слышали, как царь вас моему попечению поручил?

— Но Владыка!

— Ничего не ведаю, сказано стоять, стало быть, выполняйте. Не то враз березовой каши отведаете. Я вам не Шереметев, у меня не забалуете!

— Ну, уж принца-то вы, ваше святейшество, пороть не станете, — рассудительно заметил Петер, опасливо косясь на патриарха.

— Вот ты за обоих и получишь, — не растерялся глава русской церкви, — а станешь умствовать, так и втройне.

— Я — лютеранин, — набычился мальчишка.

— А я — поп, мне и окрестить не долго!

Сраженный последним доводом юный приятель царевича тут же замолк и старался более не отсвечивать.

Что такое пожар в деревянном городе? Это ад. Одно спасало — пока сильного ветра нет. А на небе даже тучки появились, вот бы сейчас дождиком ливануло с высоты, какая подмога огнеборцам! Но нет, ни капельки, а потому мы мчались сквозь огонь и дым, чтобы вышибить из города бунтовщиков, после чего можно было приступить к тушению пожаров.

К счастью, народ уже и сам стал отходить от развернувшейся в столице кровавой вакханалии. Увидев, что власть наконец-таки появилась и занята их спасением, люди сами выходили из домов, и, выстраиваясь тут же в цепи, передавали друг другу ведра. Там где потушить не получалось, горящие терема, избы и сараи раскатывались по бревнышку. Из охваченных пламенем домов выносили немощных и угоревших, выводили из клетей скотину.

А мы тем временем, двигались дальше, пока, наконец, не добрались до Голутвенной слободы. Там тоже пылало, но нечего было и думать, что прорваться внутрь, потому что озверевшие защитники стояли насмерть. Когда дворянская конница попыталась нахрапом прорваться внутрь, на нее со всех сторон кинулись вооруженные дрекольем бродяги и принялись избивать не ожидавших такого горячего приема боярских детей. К тому же, не слишком богатые на пороховое зелье ополченцы успели растратить свои заряды и не смогли поддержать атаку стрельбой.

В общем, после недолгой, но отчаянной схватки подмосковные помещики не выдержали и были вынуждены откатиться назад.

— Пороху бы, — еле выдохнул чумазый от дыма дворяинин, едва не свалившись с коня рядом со мной. — Без огненного боя не сладим!

— А лучше пару рот пехоты, — заметил я, лихорадочно осматривая окрестности в поисках решения.

— Или хотя бы воды. Мочи нет терпеть жажду.

— Дайте же человеку пить! — крикнул я, но, как на грех, все фляги оказались пусты, а ни колодца, ни ручья поблизости не имелось.

— Отходить надо, — шепнул старавшийся держаться рядом Грамотин, но я в ответ так бешено взглянул на него, что у дьяка сразу же пропала охота давать советы.

Так уж случилось, что я, пройдя охваченную бунтом Москву, до сих пор ни разу не то чтобы не пустил в дело шпагу, ни разу даже не обнажил ее. Никто, полагаю, находясь в здравом уме, не обвинил бы меня в том, что я боюсь крови, но… убивать своих подданных, пусть и бунтовщиков мне почему-то страшно не хотелось. Да, уже завтра начнутся суды и многих из них потащат на плаху, а я буду утверждать приговоры, но…

— Кажется, время пришло, — вздохнул я, спешиваясь.

— Не пускайте его! — вскрикнул Грамотин, видимо догадавшийся, что именно я задумал и вместе с другими дворянами встал между мною и мятежной слободой.

— Не позорь нас, надежа, — попросил хотевший пить воин, — нешто мы сами с татями, шишами подзаборными не сладим?

— Не нужно вам встревать в это, — вторил ему Михальский. — Не царское дело, с холопами биться!

— Гляди, подмога! — радостно взвизгнул не перестававший следить за окрестностями дьяк.

Я оглянулся и в самом деле увидел, как к нам на помощь спешат конные драгуны, за спиной у каждого из которых сидел стрелец с бердышом, а впереди них скакал высокий боярин в блестящей кирасе и шлеме. Заметив нашу заминку, он тут же приказал своему воинству строиться, причем первых двух шеренгах встали всадники, а сразу за ними спешившиеся пехотинцы.

— Товсь! — проревел их командир, выдернув из ножен палаш.

Оказавшиеся впереди драгуны вытащили из ольстр карабины и взвели курки.

— Пли!

Стройный залп хлестнул по восставшим свинцом, после чего пришедшие к нам на помощь ратники тут же рванули в атаку. Такого напора мятежники выдержать не могли и сначала немного поддались назад, а затем и вовсе бросились разбегаться, в надежде спасти свои жизни. Вот только спрятаться в охваченной пожаром слободе было негде. С одной стороны огонь, с другой озверевшие от неожиданно упорного сопротивления и потерь дворяне. И никто, даже я, теперь и не думал их останавливать.

— Здрав будь, государь, — с достоинством поклонился мне боярин и снял шлем.