Аутодафе

— Не стоит, Богдан Савельевич, к кликушам прислушиваться, — сказал Кривошеин, сделав перед обращением «Богдан Савельевич» крохотную, почти незаметную паузу. — Рыльце у этой Захаржевской в пушку по самые уши: и притоносодержание, и торговля контрабандой, а на Сахалин отправляться неохота, вот и ляпнула про волосинки заговорённые в гривах конских — авось поверят да снисхождение сделают. Всё, думаю, куда проще было — получил кучер рублей пять да и изобразил комедию. Пусть его жандармы потрясут — кто заказчик. А к компетенции Синода дело никоим образом не относится, уверяю вас.

Степан Мефодьевич Кривошеин служил в Десятом присутствии Святейшего Синода тридцать с лишком лет, был человеком степенным, обстоятельным и склонным искать самые простые житейские объяснения самым запутанным загадкам. К тому же дослужился Степан Мефодьевич до девятого классного чина, дающего личное дворянство, из самых низов, без каких-либо протекций, с великим трудом, — и настороженно относился к молодому коллеге, шутя взбегающему по карьерной лестнице.

Ещё два года назад Даня Буланский — кому бы тогда пришло в голову именовать его Богданом Савельевичем? — даже не состоял в штате присутствия, служил агентом с половинным жалованьем…

Причём и на внештатную должность угодил-то лишь по рекомендации Степана Мефодьевича, давнего знакомца Буланского-отца, — кого попало на службу в Десятое присутствие не берут. Потом получил Даня синодского регистратора, и сидеть бы ему в регистраторах лет десять, как и положено, не высовываясь, дело своё на ять изучая… Ан нет. Приглянулся чем-то инспектировавшему Царство Польское по линии Синода статскому советнику Линевичу, тот забрал парня в Петербург, и пожалуйста: года не прошло — прыг-скок через два классных чина — коллежский секретарь.

За какие такие заслуги? Неизвестно. Но Даней по старой памяти уже не назовёшь и не «тыкнешь»… Всего на одну ступеньку ниже титулярного советника Кривошеина. А учитывая «особые полномочия», с которыми прибыл новоиспечённый коллежский секретарь из столицы в Белосток, ступенечка та получается очень маленькой, почти совсем незаметной. И как держать себя с залетевшим в высокие чины сопляком, Степан Мефодьевич толком не понимал.

— Захаржевская лжёт, ни секунды не сомневаюсь, — согласно кивнул Буланский. — Но и вашу версию, Степан Мефодьевич, принять не могу. Не стал бы кучер так подставляться — на него первого бы и подумали. К тому же случаи подобные и раньше происходили — но среди простонародья, внимания нашего не привлекая…

Действительно, пострадавшие к простонародью никак не принадлежали. Сын вильненского генерал-губернатора Алексей Томилин венчался с Ядвигой Браницкой — наследницей старинного магнатского рода. Ни жених, ни невеста веру отцов менять не хотели — Синод после двухлетних проволочек выдал разрешение на брак православного и католички. Чуть раньше тот же ответ поступил из римской курии…

Долгие хлопоты оказались зряшними. Свадьба не состоялась.

Венчание должно было происходить в православном храме Андрея Первозванного, но перед тем молодые намеревались получить благословение в старинном семейном костёле при дворце Браницких. На середине пути свадебный поезд встал: кони упирались, всхрапывали — и ни с места… Потом тройка с новобрачными понесла вскачь, на ухабе не выдержал, треснул железный шкворень. Богато украшенное ландо — от лучшего каретных дел мастера Варшавы — разлетелось чуть не в щепки… Кучер отделался испугом, княжна — сильными ушибами. Жених же серьёзно повредил позвоночник, лежал парализованный и безгласный, и никакого улучшения доктора не обещали.

Степану Мефодьевичу очень не хотелось признавать, что дело относится к компетенции Десятого присутствия и лично титулярного советника Кривошеина. Даня вполне его понимал…

Начальник здешнего сыскного отделения и того хуже: даже слышать не желает о каком-либо злоумышлении — несчастный случай, и точка…

По счастью, жандармским пунктом командует подпоручик Сильвестров — молодой, энергичный, страстно желающий любой ценой выбраться из провинциального захолустья. С таким союзником можно добиться многого…

* * *

— Глупый мальчик… — сказал Богдан почти даже сочувственно. На вид студент Навроцкий был на пару лет старше Дани, но тот выбрал именно такое обращение. — Глупый мальчик… Найти тебя было проще, чем клопа на чистой простыне. Первое, что меня заинтересовало: а где училась панна Ядвига, в каком университете? Оказалось, получила весьма изрядное домашнее образование. Вот как, думаю… А не было ли у неё молодого учителя в последнее время? Был, оказывается, некий Навроцкий Сергей Геннадьевич. И вот ты передо мной, молодой и красивый…

Студент — и впрямь симпатичный парень — явно чувствовал себя не лучшим образом. Растерянный взгляд его перебегал с одного незваного визитёра на другого. Затем Навроцкий обратился к жандарму (который, в отличие от пришедшего в партикулярном платье Дани, явился в съёмную квартиру студента в мундире). Обратился, стараясь говорить уверенно, но на первом же слове голос предательски дрогнул: