Атомный конструктор №1

В 70-е годы «физический» облик зарядов стал уже настолько совершенным, что конструкторские проблемы приобретали все более тонкие оттенки. Теперь обращали внимание на нюансы, на которые ранее не хватало ни времени, ни опыта, ни знаний… Так что проблемы не отпали, не упростились, а, напротив, приобрели новую глубину, становились трехмерными в прямом и переносном смысле слова.

Восьмидесятые годы — до прихода к руководству страной «команды» Горбачева — приняли эстафету семидесятых, и тогда был задуман ряд интересных и перспективных проектов, грубо оборванных политикой «Горби» и последующим развалом страны.

Но за всеми успехами и неуспехами стояли люди. Результат обеспечивали все они совместно: физики, математики, химики, экспериментаторы, конструкторы, расчетчики-«прочнисты» и расчетчики-«тепловики», «надежники», испытатели, материаловеды, технологи, рабочие.

В общий зачет шли труды «серийщиков», смежников из организаций ядерного оружейного комплекса и внешних ведомств, труды военных коллег из научных организаций Министерства обороны.

Но весь этот мир идей и усилий — интеллектуальных, душевных, материальных — имел своим центром зарядное КБ и кабинет Фишмана. Это понимали далеко не все, но объективно это было так!

Безусловно, в разветвленной и могучей цепи ядерной оружейной работы каждый делал свою часть. И каждая часть была важна, потому что, как правило, прочность цепи не может быть выше, чем прочность самого слабого ее звена. Однако самый удачный в физическом отношении заряд вряд ли мог бы пойти на вооружение, если бы его конструкция оказалась серийно непригодной. Ведь итогом всех усилий здесь было не научное открытие или изобретение. Итогом была совершенная конструкция ядерного заряда, производство которого могли освоить серийные предприятия для последующей поставки его в войска и постановки на вооружение.

Вся «цепь» работала — в конечном счете, на реализацию идеи, но — в виде нового заряда.

Каждый вносил свое, но — в будущий заряд.

Заряд же был для большинства некой обобщенной абстракцией — даже для многих из тех, кто производил его составные части из металлов и неметаллов. Разработчик взрывчатого состава видел только свой состав. Физик — свою схему. Технолог — тот станок, на котором лучше изготовить корпусную деталь. Испытатель научно-испытательного комплекса — те режимы вибрации, которые надо воспроизвести…

И лишь конструктор заряда видел заряд в целом — от идеи физика до потребностей техника из воинской части, которому важно одно — удобство доступа к винтам и шплинтам.

И дело тут было не в особой одаренности или избранности конструктора, просто у него была такая системная роль: синтезировать воедино усилия и задачи всех. Об этом уже говорилось ранее и об этом еще будет сказано ниже.

ДА, ТЕМА «Инженер в атомной проблеме» многообразна. Скажем, для физика-теоретика проблема повышения эксплуатационной безопасности ядерного заряда особого интереса не представляет — это для него даже и не проблема. Что ж, «физика» тут действительно «тривиальная». Но для конструктора эта проблема — одна из важнейших. Физики не видят и многих других «тривиальных» проблем. Это не их вина и не их беда — так уж они устроены.

Об этом хорошо сказал академик Сергей Аркадьевич Векшинский — крупный ученый в области электровакуумной техники, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственных премий. В предисловии к книге я частично цитировал его письмо Георгию Максимилиановичу Маленкову от 15.12.45 года, а сейчас приведу это письмо почти полностью, потому что оно удачно иллюстрирует проблему (жирный курсив мой):

«Для создания практических масс-сепараторов (в Атомной проблеме эту часть работы поручили лаборатории Векшинского. — С.К.) нужно решить 95 % инженерно-технических задач и 5 % — принципиально физических.

Сейчас вокруг этого дела собраны физики, и только организация физических исследований занимает внимание. И физические исследования заслоняют собой основную инженерно-техническую разработку тех узлов и деталей, без которых никакая новая техника создана быть не может.

Выходит так, что главное — это подтвердить принципиальную возможность решения, а не решать до конца, до практического осуществления. Мне совершенно ясно, что решение физических вопросов должно идти одновременно с очень большими и трудными инженерными разработками.

Физикам все это представляется пустяком, давно известным и достигнутым. Мне кажется; что физики (хотя я и сам физик, но «порченный», «фабричный») — это люди, которые слишком много знают, чтобы уметь что-нибудь хорошо делать.

Должна быть создана такая организация, где были бы слиты в один коллектив и. физики, и инженеры. Только их общий опыт может потом оплодотворить наши заводы.

Предложение академика Курчатова о срочной постройке института с сильным техническим уклоном, по-моему, является не только обоснованным, но и категорически необходимым. Без этого ничего не выйдет»…