Атомный конструктор №1

«Следует всячески развивать нравственное и этическое поведение в процессе конструирования, которое включает в себя, прежде всего, честное, ответственное отношение к порученному делу.

Уважение к чужому труду, отсутствие высокомерия, зазнайства, критическое и самокритическое отношение, прежде всего, к своим решениям.

Следует заметить, что именно эта сторона наших взаимоотношений, есть источник наших потенциальных возможностей, которые при их реализации могут заметно поднять производительность труда.

Хочу обратить внимание и на такую сторону нашего бытия — устроенность и мир в семье. Это — также бесспорный фактор, способствующий ускорению общего благосостояния общества (обратная связь).»

Каково?

Ну, куда ни шло — эстетика конструирования. Скажем, Туполев, да и не он один, считал, что самолет, некрасиво выглядящий, и летать хорошо не будет. Но этика конструирования? И мир в семье как фактор благосостояния общества?

Нет, воля ваша, но так мог мыслить лишь очень нестандартный человек и непременно — подлинно советский человек.

Давид Фишман им и был, до конца.

В начале 1987 года он еще был уверен в том, что его и его подчиненных работа нужна России, которая «делает сама», и формулировал перспективные задачи для оружейников:

«Диалектика конструирования это, помимо взаимосвязи, правильно во времени и в целом определять субординацию явлений, т. е. находить в комплексе главное.

В заключение хочу призвать в своих требованиях подниматься до уровня понимания главной цели, которую партия формулировала в своей программе всемерного и максимального удовлетворения материальных и духовных потребностей. И, что особенно важно, соизмерять свой вклад и возможности в общее дело по достижению этой главной задачи. Тогда родится правильное понимание в пропорциях требований и возможностей по времени».

Пожалуй, ознакомившись с последними, приведенными мной, размышлениями Фишмана, скептик скажет: «Ну, все это верно, но это ведь и банально — общие слова». Что ж, что может быть банальнее истины: «Дважды два — четыре»? Но каким будет итог игнорирования этой истины, пренебрежения ей?

ФИШМАН размышлял — атмосфера 80-х годов давала к тому много поводов и оснований, да и 1987 год наступил — как всегда дважды для Фишмана юбилейный. А семьдесят лет — это семьдесят лет.

Впрочем, не в возрасте даже было дело — в 1987 году Фишман заглядывал далеко в будущее и задумывался о техническом облике зарядов 2000 года, когда ему исполнилось бы — доживи он до 2000 года — восемьдесят три. Но почему бы и нет?! Живой пример был перед глазами — Харитон!

Нет, на философские обобщения подвигало то, что очень уж емкими и для России, и для Фишмана, оказались семь десятилетий XX века с 1917-го года по 1987-й год.

Сколько было сделано!

Какой ценой, какими усилиями!..

И какими людьми.

А теперь все становилось зыбким, неясным. В дневнике появлялись записи:

«Честь истинная — всегда в соответствии с совестью.

Честь ложная — мираж в пустыне, в пустыне человеческой души.

И мираж вредный, созидающий ложные цели, ведущий к расточительности, а иногда и к погибели истинных ценностей.

Различие между совестью и честью. Совесть подсказывает, честь действует. Совесть всегда исходит из глубины души, и совестью человек в той или иной мере очищается.

Совесть не бывает ложной, она бывает приглушенной или слишком преувеличенной (слишком редко).

Но представления о чести бывают совершенно ложными, и эти ложные представления наносят колоссальный ущерб обществу, например, так называемая «честь мундира». У нас исчезли такие несвойственные нашему обществу понятия, как дворянская честь, но, к сожалению, зачастую осталась в практике защита чести мундира».

Как все это было записано верно.

Как точно и глубоко!

Но — не «горбачевщине» ко двору.