Атомный конструктор №1

Теннис — вид спорта непростой. Его размеренность: подача, прием, ответный удар, прием, проигрыш или выигрыш мяча, подача и т. д. — обманчива. На самом деле это вид спорта внутренне напряженный, эмоциональный — недаром такой вообще взрывной человек как академик Флеров однажды на Семипалатинском полигоне после проигрыша сета Фишману бросил в соперника теннисный мяч так, что угодил в глаз! Конечно, Флеров и вообще-то отличался несдержанностью, но случай говорит сам за себя и характеризует не только Флерова, а и сам вид спорта. Звезды тенниса тоже нередко публично демонстрируют выплески эмоций.

Увлечение Фишмана теннисом было, пожалуй, неслучайным. Сосредоточенность в соединении с эмоциями, видно, помогали ему как-то разряжаться, по-особому расслабляться — так, чтобы в любой нужный момент тут же собраться в сгусток энергии. Ведь подобное умение не раз сослужило ему добрую службу не только на теннисном корте.

Среди «объектовых» теннисистов были и сильные игроки, и мастер спорта СССР Тамара Соколова, вспоминала, что играл Давид Абрамович в силу третьего разряда. Особенно любил парные игры и обычно играл с сыном Николаем. На корте действовал активно, всегда старался сильно ударить по мячу. Для его уровня игры это было рискованно — мяч мог уйти в «аут», что нередко и происходило. Тогда Коля говорил: «Па! Ну, никакой эффективности от твоей игры нет!»

Давид Абрамович обычно улыбался в ответ и терпеливо молчал. Характер у него на корте был бойцовский. Даже проигрывая, не унывал, боролся за каждый мяч до последнего.

ЕМУ НРАВИЛИСЬ острое слово, умная, точная фраза — он и сам был на них мастер, и все, знавшие Фишмана, повторяют его «словечки». Но так же чуток он был на новое понятие, новую информацию. Услышав или прочитав это новое, старался зафиксировать его — когда в записной книжке, блокноте, а когда — просто на отдельном листке, как это видно по одному из таких листиков осени 1972 года:

«Кичкинэ — малютка. Имение Великого князя из семьи Романовых.

Диабаз— камень, из которого построен Воронцовский дворец, тяжелее гранита.

— Быть бы ненастью, да дождь помешал.

— Антоновки — поклонницы А.П.Чехова.

— Говорят: не выливай помоев, заготовь сперва чистой воды.

— И так бывает: поехали пир пировать, а пришлось горевать.

«Ох, какая гадость! Недаром слово «ужас» происходит от «ужа» (И.Бунин, «Руся»).

«Никто не победит кроме бога (аллаха)»- надпись на арабском языке на парадном входе Воронцовского дворца».

И среди этих же записей, на том же листике читаем:

Александр Андреев — «Есенин».

«Октябрь» №№ 4–5 1971 г, №№ 5,6,7 — 72 г.

Сказать Алекс. Алексеевичу. То же — относительно восп. Микояна. «Н. мир», №№ 9,10,11.

Для революции в большей степени, чем в каком бы то ни было другом деле, нужна жесточайшая и умная дисциплина — Алекс. Андреев. «Есенин».

«Нева» № 5 и далее — Димфна Кьюсак. Черная молния.

Урал № 10 — Чугаев хутор (окончание).

Сибирские огни, №№ 1,2— 171 г. Вас. Шукшин — Я пришел дать вам волю (Степан Разин).

Это ведь из записной книги не литературного критика, не литературоведа и не профессора русской литературы… В начале 70-х годов Главный атомный конструктор СССР (главный не по должности — он по-прежнему оставался Первым замом, а по своему значению и весомости) Фишман был загружен «выше крыши» множеством крупных и мелких чисто профессиональных проблем! Начало 70-х — это новое качество зарядов, это заряды третьего поколения… Одни испытательные «сессии» из года в год чего стоили, за каждой — труды и труды.

Тем не менее, как видим, у Фишмана находились время и силы на книжные и журнальные новинки.

Сомневаюсь, что многие нынешние руководители крупных технических разработок хотя бы знают те имена, чьи книги не просто читал, но внимательнейше читал оружейник Фишман.

На упомянутом листке была, к слову, и еще одна запись — не литературная, а чисто житейская, но в общем контексте тоже кое-что говорящая об авторе выше приведенных записей. Это была всего-то пометка: «Выклеить крепление черных очков»,