Атомное комбо

— Во время боя они ловят мальчиков помоложе. Может, ты знаешь, в последние годы наши власти издали указ, по которому в армию призывались мальчишки, которым только-только стукнуло пятнадцать. У них такие хрупкие, безволосые почти женские тела. Конечно, не в пример твоей секретарше, но, знаешь, твои братья по оружию не привередливые. Им бы даже я сгодилась. — У Дагера из рук выпала ручка, но он не полез за ней. Даже взгляда не отвёл. — Рассказать?

— Да.

— Это всё похоже на игру. Я должна вытащить из-под огня как можно больше раненых солдат вместе с их личным оружием и при этом не попасть в руки врагу. В тот день… сейчас точно не скажу, было ли это начало недели или конец. — Я посмотрела на откидной календарь, который стоял на столе. — У нас ничего подобного там не было. Так вот в тот день меня схватил один ублюдок. Он принял меня за парня. Представь, как он обрадовался, когда понял, что я девчонка. У него было такое выражение лица, знаешь… Он тащил меня и, пока тащил, щупал всюду. Хочешь знать, что он мне говорил?

— Да.

— Он говорил, что ко мне выстроится такая очередь, какая бывает лишь за хлебом в оккупированном городе. Что солдаты забудут про еду и про сон и будут терзать меня целыми сутками, пока я не сдохну. Он спрашивал: «ты ведь счастлива, шлюха? Ты этого хотела, притащившись сюда?». — Лицо Дагера стало серым под цвет стен. — Сказать, чем всё закончилось?

— Да, — еле выдавил он.

— Его схватил Ранди и ударил в лицо так, что на меня посыпались зубы. Но мы не убили его, нет. Напомни, Ранди, что ты сделал с ним. — Глядя на Дагера, Атомный обстоятельно исполнил мою просьбу. — Да, точно. Он притащил его в наш лагерь. Связал руки за спиной, надел ему мешок на голову. А потом кинул на растерзание самой извращённой, жестокой солдатне. К тому ублюдку тоже выстроилась очередь, а мы стояли там и смотрели.

Я поняла, почему Гарри не полез за ручкой: в этот момент он бы выронил её снова.

Жалость и страх. Уже не за нас, а нас самих. Дагер глядел на меня так, словно только теперь понял, с кем связался. Но ещё не до конца: он так и не узнал во мне мальчика, вылившего ему на голову вино.

Он посмотрел на циферблат, и, как оказалось, время было на его стороне.

— Нам пора.

— В самом деле?

Как если бы мы поменялись местами, и теперь он — рвущийся на свободу пленник, а мы — тюремщики.

Глава 42

Тонкость его плана так и осталась непостижима для нас.

Возможно, Дагер ждал смены караула. Или ему нужно было занести нас в базу данных и засветиться с нами везде, где только можно.

Но покинули мы «поле боя» комиссара через чёрный ход, оказавшись на частной парковке, где одиноко стояла новенькая машина. Небольшая, но шустрая, как пуля. Чёрный корпус, красный салон — мог ли кто-нибудь придумать сочетания цветов отвратительнее? Натуральный гроб.

— Сам выбирал?

Приятно удивлённый моим интересом Дагер поспешил ответить:

— Это подарок.

Я не спросила «от кого?», не потому что ожидала услышать незнакомое имя. Напротив, я боялась услышать единственное знакомое.

— В честь твоего предательства?

— Юбилея.

«Да что с тобой такое?» — в который уже раз за сегодняшний день подумала я. Он отвечает на любой вопрос, словно даже моя ненависть и презрение для него — хороший знак. Возможно, настоящей пыткой стало бы безразличие, но я знала, что не настолько сильна, чтобы игнорировать его.

С другой стороны, сколько можно наступать на одни те же грабли? Называю его предателем, как когда-то называла Николь шлюхой, и думаю, что его это заденет.

А что заденет? Ответит ли он мне и на этот вопрос, решись я его озвучить?

«Отгадай загадку, Дагер. Что поставит тебя на колени и заставит корчиться, как от боли, но не боль?»

Боль — банальность, а для Ранди — вообще миф. Страх? Комиссар сидел всю дорогу спиной к Атомному и не обернулся, даже когда мы сняли друг с друга наручники. Хотя, конечно, едва ли эти цепи что-то решали.

Когда машина покинула черту города, я, по всей видимости, почувствовала себя в безопасности, потому что вспомнила о голоде. И это яростное желание насыщения не позволяло мне насладиться предвкушением скорого воссоединения с утраченной семьёй, хотя мне хотелось думать только о них. О женщине-героине и мужчине-перебежчике, которого я привыкла считать героем.

Лежащую на животе ладонь я подняла к груди, вдавливая застёжку ордена в тело. Мне казалось, моё сердце взорвётся, если я увижу Свена в чёрном. Я была к этому не готова.

Вся эта поездка с каждой минутой напоминала мне падение, как если бы я приближалась не к дому, а к земле. Закрою ли я в последний момент глаза? Закричу? Пойму ли, что хуже ещё не бывало? Как бы там ни было, даже «хуже не бывало» было бы лучше, чем то, что я обнаружила по прибытии.

Едва Дагер заглушил мотор, я вылетела из машины, неоправданно громко хлопнув дверью. Задрав голову, я оглядела дом: два этажа, покатая крыша, чёрные квадраты окон. Либо в этих стенах не было ни одного человека, либо нас никто из них не ждал. Гарри решил устроить полубрату сюрприз?