Атомная крепость

— Демонстрация рабочих завода Функа, — ответил Грин — Требуют изменения условий труда… Повышения заработной платы… Возражают против перевооружения…

— Та-ак… — зловеще протянул Прайс.

Он подошел к окну и стал смотреть на улицу.

— Вот он, Рихтер, — указал Келли.

— Бывший токарь на моем заводе, — злобно бросил Функ. Никто не заметил, как в комнате появился Дрейнер. Он тоже подошел к окну.

— Рихтер! Опять Рихтер! — вскричал он. — Эй, Швальбе!

Швальбе буквально ворвался в помещение:

— Слушаю, экселенц!

Все смотрели теперь не только на то, что делалось вне стен здания, но и на сцену, разыгравшуюся перед их глазами здесь, в аппартаментах Функа.

— Я помню приказ, который тебе дал фюрер, — резко сказал Дрейнер. — Уничтожить Рихтера. Я сам передавал тебе этот приказ. Почему же ты до сих пор не выполнил его?

Швальбе растерялся…

— Но, экселенц… — начал он заикаясь. — Я гонялся за ним несколько лет. Мне удалось арестовать его.

— Почему же он жив? Ты не выполнил приказа фюрера!

— Рихтера бросили в концлагерь…

— Таким мы рубили головы, — сказал Дрейнер.

— Участь Рихтера была хуже: я передал его в руки Ильзы Грубер… Он должен был погибнуть мучительной смертью во время опытов. Но ему повезло — он был еще жив, когда концлагерь заняли русские.

— Курта Рихтера уничтожить, — продолжал Дрейнер, не сводя глаз с Швальбе. — Приказ есть приказ. Ты слышишь?

— Да, экселенц.

Функ быстро подошел к Дрейнеру и пожал ему руку. Келли сделал вид, что он ничего не слышал:

— Грин, — обратился он к майору, — с сегодняшнего дня вы возвращаетесь в отдел разведки. Возьмите с собой и вашего помощника, — кивнул он в сторону Швальбе.

Когда Грин и Швальбе удалились, Келли объявил бывшему адъютанту Гитлера о досрочном его освобождении.

Итак, человек, по приказу Прайса-младшего разработавший какой-то секретный военный проект, был на свободе. Никто не спорил о его достоинствах и недостатках, для Прайса и его спутников он являлся непререкаемым авторитетом. Лайт отсутствовал и не имел возможности дать Прайсу очередную справку о бывшем адъютанте Гитлера, генерале Дрейнере. А Лайт мог бы сказать о нем следующее.

Имя генерала Герхарда фон Дрейнера принадлежало к одной из старинных графских фамилий. В 1918 году Дрейнер служил в германской нефтяной фирме и попал в Польшу и Румынию. Там он завязал дружбу с американскими бизнесменами. В 30-х годах он приехал в США. Доверие к нему за океаном было велико — он стал секретным экспертом американской армии и, таким образом, превратился в двойного агента: германскому генштабу поставлял данные о секретных военных мероприятиях США; американской разведке передавал секретные сведения о вооружении и обучении гитлеровской армии. На родину Дрейнер вернулся накануне войны, в 1938 году, и поступил в генштаб.

Дрейнер резко возражал против войны на Западе, а когда война все-таки началась, ушел из генштаба.

После гитлеровского нападения на Советский Союз Дрейнер командовал отборной 116-й танковой дивизией «Гончая». Армия Холлидта, в которую входила дивизия, была разбита частями 3-го Украинского фронта. Головорезы «Гончей» не раз с позором бежали с поля боя. Как объяснял Дрейнер однажды в рапорте Холлидту, солдаты и офицеры 116-й дивизии «двинулись в том направлении, куда их вел инстинкт». Больше всего подверженным «инстинкту» оказался командир дивизии Дрейнер — он бросил своих солдат, вооружение, штабные документы и бежал в тыл. Холлидт приказал ему сдать командование дивизией другому и представить в главную квартиру объяснения, возникло дело «о самовольном оставлении командиром 116-й моторизованной дивизии графом фон Дрейнером занимаемых им позиций». В своих рапортах Холлидту и командиру 30-го корпуса Фреттер-Пико генерал Дрейнер писал: «Все в целом можно приравнять к такому случаю, когда солдата сначала лишили ног, чтобы он не мог больше двигаться, а затем рук, чтобы он не мог больше драться, и, наконец, заткнули ему рот, чтобы он не мог призывать и приказывать. Эта жалкая беспомощность перед катастрофой приводит каждого, над кем бы такая катастрофа ни разразилась, все равно офицер он или солдат, в состояние шока».

Кое-как уйдя от расплаты за трусость, Дрейнер отсутствие храбрости как в себе, так и у своих подчиненных возместил затем свирепостью: убивать стариков и детей, мирных безоружных людей оказалось занятием и нетрудным и выгодным. О Дрейнере заговорили, и одно время он очутился в приемной Гитлера в качестве его военного адъютанта и советника. Однако на новом месте дела генерала пошли неважно: вешать и расстреливать он тут никого не мог, удивить фюрера никакими, самыми неожиданными проектами массового уничтожения людей он был не в состоянии — у Гитлера фантазия была богаче; в военных же его советах особой нужды не ощущалось: другие генералы до него и за него разработали планы ведения войны с Россией и «уничтожения азиатских орд». В соответствующий момент Дрейнеру удалось ретироваться, и он снова появился в 116-й дивизии. Однако «шок», полученный им на фронте ранее, не прошел — полководца из него не получилось.