Атомная крепость

— Эрих фон Манштейн, — начал он, — десятый сын рано умершего прусского генерала фон Левинского, был усыновлен бароном Йорком фон Манштейном. Приверженец гитлеровского блицкрига, любимчик Гитлера, Манштейн по жестокости не уступал самому фюреру. У Манштейна своя теория: успех войны зависит не от военных действий регулярных войск, а от действий специально обученных, готовых на все отрядов головорезов. Во время польской кампании по приказам Манштейка была истреблена масса людей — гражданского населения, военнопленных, заложников. В период войны гитлеровцев на Западе он прославился, в частности, тем, что осуществил прорыв на Сомме. Одно время его объявили даже «первым полководцем рейха». Но на советско-германском фронте ему не повезло с его доктриной молниеносной войны к поголовного уничтожения населения. Манштейну пришлось худо: он провалился на южном фронте и под Ленинградом, не смог со своей группой войск «Дон» пробиться на выручку шестой армии в Сталинград, затем был разбит на Орловско-Курской дуге, где в тысяча девятьсот сорок третьем году он попытался начать летнее наступление. Но в то время как других Гитлер за такие провалы смещал, лишал званий, предавал суду, Манштейна он лишь перебрасывал «для укрепления позиций». Гитлера с Манштейном связывала долголетняя интимная дружба. Манштейн играл фюреру на пианино фуги Баха и одновременно доносил ему на кого только мог. Говорят, что он доносил Гитлеру на своих коллег не хуже удавленного в Нюрнберге Йодля. По этой причине генералы и офицеры, принимавшие участие в различных заговорах против Гитлера, в частности в тысяча девятьсот сорок четвертом году, весьма боялись, что Манштейн узнает об их заговорщической деятельности и донесет своему благодетелю. В тысяча девятьсот сорок третьем году, когда положение на восточном фронте осложнилось для немцев, генералитет посоветовал Гитлеру поставить Манштейна во главе армии. Но и Манштейн потерпел поражение. Два его сына были убиты в России.

— Что вы скажете о Мантейфеле? — спросил Прайс.

Лайт скривил губы.

— Из битых. Считается специалистом по танкам. Последние годы по нашему заданию работает с молодежью: организовал «особые группы», «группы прорыва» и даже специальные группы «пилотов-смертников», которые должны во что бы то ни стало таранить самолеты противника. За последнее время отмечен ряд неудач — на митингах немецкая молодежь не хочет слушать его. Неприятные в связи с этим происшествия. Зря кое-кто у нас намечает Гассо фон Мантейфеля командующим всеми бронетанковыми силами Западной Германии — опытные офицеры не видят в том особого прока.

— Варлимонт?

— Советник канцлера? — Лайт рассмеялся. — Большой ловкач, это бесспорно. При Гитлере, однако, у него были и неприятные переживания.

— Почему?

— Ну как же, его мучило, что его предки — бельгийцы, а не немцы. Когда началась война с Францией, гитлеровский генштабист Варлимонт стал именовать себя еще и фон Грейфенбергом.

— Он, кажется, и учился у нас, в Штатах, и женат на американке? — осведомился Прайс.

— Так точно, — подтвердил Гаррис.

— Это-то и определило его связи с нами еще очень давно, — заметил Лайт. — Но для нас это не фигура, он просто ловкий приспособленец.

— Но, лейтенант… — возмутился генерал Гаррис.

— Это так, и мы должны отдать себе отчет в этом, — твердо сказал Лайт. — Ведь это он вместе с повешенным в Нюрнберге Йодлем на все лады убеждал Гитлера взять командование армией в свои руки. Гитлеру это льстило, и совет Варлимонта он выполнил… Для нас это оказалось невыгодно. В военном отношении сей генерал не имеет никакого значения — бумажный стратег, только и всего…

— Гальдер? — допытывался Прайс, мрачнея.

— Наш старый друг, — заметил Гаррис. Келли молча курил. Лайт задумался.

— Я обязан быть объективным, — сказал он. — Генерал Гаррис назвал Гальдера нашим старым другом… Очевидно, вы, Гаррис, имеете в виду откровенные беседы Гальдера с нашими дипломатами еще в тысяча девятьсот тридцать девятом году, когда он убеждал нас дать Гитлеру полную свободу рук на Востоке, заключить с ним военный союз, а затем и информировал нас о военных мероприятиях, намечаемых Гитлером?

— Я имел в виду именно это, — заносчиво подтвердил Гаррис.

— В таком случае вы упускаете из виду, — спокойно сказал Лайт, — что поведение Гальдера было хитростью и наверняка инспирировалось Гитлером. Теперь имеются документы, из которых видно, что Гитлер мечтал о завоевании не только всей Европы, но и Соединенных Штатов Америки. И он, естественно, хотел, чтобы мы не мешали ему. Гальдер делал вид, что не понимал политики невмешательства, убеждал нас не обращать внимания на концентрацию фюрером войск у границы Франции, заверял нас, что, мол, фюрер сам знает, кого ему кушать сначала. Он обманывал нас.

— Я с вами не согласен… — визгливо начал Гаррис, но Прайс жестом приказал ему замолчать.

Лайт продолжал: