Ататюрк. Особое предназначение

В своей оценке ситуации или людей он все раскладывал по полочкам и всегда пытался провести четкую грань между белым и черным.

«В то время, — писал позже сам Кемаль, — Исмет мне не нравился не только потому, что был человеком Энвера, но и из-за своей ужасающей медлительности!»

Впрочем, его отношения и с другими подчиненными отличались крайней неровностью.

Требовательный и самоуверенный Кемаль не терпел ни малейших возражений, и горе было тому, кто пытался что-то доказать ему или не так исполнить задуманное им.

В таких случаях он был беспощаден и преследовал осмелившегося бросить ему вызов смельчака самым жестоким образом.

В этом отношении он был пострашней Энвера, и нетрудно догадаться, что бы он сделал с ним, поменяйся Кемаль местами со своим бывшим однокашником.

Он не щадил попадавшихся ему под горячую руку даже ближайших друзей, и, когда его старинный приятель и соратник по Дарданеллам Нури не сумел выполнить, несмотря на всю свою легендарную храбрость, его приказ, он устроил ему страшный разнос и снял с должности.

Впрочем, его охлаждение продолжалось недолго, и очень скоро он снова приблизил его к себе.

И нетрудно догадаться, в каком постоянном напряжении пребывал близкий к Кемалю Али Фуад, уже успевший познать быстрого на расправу приятеля.

Кемаль ценил своих людей и в то же время не очень-то приветствовал их возвышение.

Когда командующий Кавказской группировкой войск Ахмет Иззет-паша поставил на соседний с ним корпус подчиненного ему Джафера Тайяра, он устроил страшный скандал.

И не случайно тот же прекрасно знавший Кемаля майор Иззеттин отмечал, что бывали случаи, когда в решениях его командира преобладали эмоции и амбиции, нежели трезвая оценка обстановки и интеллект.

С наступлением зимы работы у Кемаля поубавилось, он стал вести дневник, и приведенные ниже выдержки из него дают определенное представление о занимавших его в то время мыслях.

«20 ноября… Командиры должны знать свою армию изнутри, только тогда их приказы будут соответствовать тому, чего они хотят добиться.

Они должны беседовать со своими солдатами и давать им высказываться откровенно. Ведь очень важно знать, что твои подчиненные думают…

И я хочу написать книгу „Военный дух, обучение и поведение“.

22 ноября… Я беседовал с начальником штаба об отмене паранджи и улучшении нашей жизни.

Как мне кажется, надо обязательно иметь образованных и воспитанных матерей, освободить женщин и допустить их до участия в общественной жизни, что положительно отразится на мыслях и поведении самих мужчин.

23 ноября… Прочитал книжонку „Можно ли отрицать существование Бога“, и хочу заметить, что религиозные мыслители делали все для того, чтобы исказить науку и философию и укрепить свои позиции…»

Все это, конечно, очень интересно, но в то же время трудно представить себе Кемаля, который выслушивал бы от своих подчиненных правду о себе.

И все же куда больше мыслей о равноправии женщин и Боге его занимало собственное будущее.

На Кавказе ему было тесно, и он по-прежнему мечтал оказаться в своей родной Македонии.

А поскольку разговоры об этом шли уже давно, Ахмет Иззет-паша делал все возможное, чтобы удержать блестяще знавшего свое дело генерала возле себя.

Последовало бурное объяснение, Кемаль остался на Кавказе и принялся за воспоминания о боях на Дарданеллах.

Но как видно, время для мемуаров еще не пришло, и едва он уселся за них, как Энвер отозвал его в Сирию.

Наследственный эмир Мекки Шариф Хусейн поднял восстание и провозгласил себя королем арабов, а войска командующего османской армией генерала Фахреттина оказались слишком слабы.

При всех своих разногласиях с Кемалем Энвер прекрасно понимал, что только он был способен хоть что-то сделать.

Да и от Стамбула подальше…

Глава XIII

В Дамаске Кемаль встретился с исполнявшим обязанности генерал-губернатора Сирии Джемаль-пашой и спешно прибывшим туда Энвером.

И… снова начались его хождения по мукам!

Энвер в штыки встречал все его предложения, но самое печальное началось после того, как англичане заняли Багдад и разъяренный потерей столицы Ирака Энвер решил, во что бы то ни стало, вернуть ее.

Согласно задуманному им насколько грандиозному, настолько и бессмысленному плану, турецкие войска должны были совершить тяжелейший марш через пустыню и с ходу взять Багдад.

Для похода на иракскую столицу был образован специальный корпус, получивший претенциозное название группы «Йылдырым», что означало «Молния».

Командование этой совершенно бессмысленной операцией было поручено переведенному в Африку после неудачной попытки взять Верден немецкому генералу Эриху фон Фалькенхайну.

Что же касается самого Кемаля, то после долгих проволочек он был назначен командующим входившей в состав группы «Йылдырым» Седьмой армией.

Назначение мало обрадовало хорошо знавшего себе цену Кемаля.

Поддержанный другими османскими офицерами, он потребовал для пользы дела вручить бразды правления группировкой ему, боевому и заслуженному генералу, имевшему опыт боев в пустыне.