Читаем Атаман Платов полностью

Денщик разложил на столе бритвенные принадлежности.

— Эх, какая борода! Ей-бо, с такой жаль расставаться, — намыливая лицо, высказался он.

— Брей!

— Мне что? Коль приказано, то нужно исполнять. И усы тоже брить?

— Усы оставь. Я с ними в могилу лягу.

Выехали в сгустившейся тьме осеннего вечера в сопровождении десятка казаков.

Мундир, принадлежавший гренадеру, был Матвею Ивановичу тесноват: жал в плечах, ворот не сходился. Штаны тоже были узки. Он обмотал шею шарфом, накинул поверх шинели клетчатое одеяло, на голову натянул малахай.

Удальцов, представляя офицера, обрядился построже. Форму для него сняли с пленного французского капитана. Перед тем как облачиться, они долго расспрашивали его, угостив водкой.

Старик-управляющий, указывая дорогу, трусил с казаками вперёд и часа через два выехали из леса. Впереди едва заметной точкой светил огонёк.

— Вот и усадьба Остужевых, — объявил управляющий. Сотня осталась на опушке, а сопровождающие казаки поехали, чтобы укрыться вблизи барского дома: в случае опасности первыми должны были прийти на помощь.

У дома слышались голоса, конский храп. У ворот окликнул часовой. Удальцов ответил ему раздражённо, и тот замолк, отдал честь.

В сторожке горела лучина, скупо освещая небольшое, низкое помещение. Со спицами в руках сидела старуха. Увидев вошедших, ахнула и выронила вязанье.

— Никак Василь Васильевич! Живой! Вернулся, милостивец! А барин-то наш, Гаврила Семёнович, преставился! Забрал его Господь Бог.

— Что говоришь, Прокопьевна? Одумайся!

— Умер барин. Третьего дня преставился. Измывались над ним, ироды, как узнали, что генерал. Вчера на погост снесли. Могилка ещё свежая.

«Царство ему Божие», — произнёс про себя Матвей Иванович и перекрестился. Он мысленно представил генерала, каким был тот в сражении.

Расспросив старуху, все направились в барский дом.

— Ты больше кланяйся да старательно услужливай, — предупредил управляющего Удальцов. — И смелей будь. А вы, Матвей Иванович, молчите. Коли что, хрипите да в горло тычьте: больны, мол…

Во всех комнатах были французы, уставшие и промерзшие.

— Из какого полка? — спросил одного Удальцов.

— Из семнадцатого, — нехотя ответил тот.

— И только сегодня прибыли? — напуская раздражение, продолжал офицер. — Странно… Где же командир полка? Вы, видимо, шли в авангарде?

— Какой там! Толпой шли. А командир пока остался позади. Там же и генерал.

Потом Удальцов заговорил с лейтенантом. Матвей Иванович стоял позади, напряжённо вслушивался в разговор, стараясь понять, о чём идёт речь.

Случайно он наступил на ногу лежащего солдата; тот лягнул его и раскричался.

— Что кричишь? — выручил штабс-капитан. — Не видишь, гренадер едва держится на ногах. Ты здоров и лежишь, а он, больной, больше десяти лье прошагал. Говорить не может!

Удальцов поведал генералу о слышанном.

— Плохо дело, — удручённо отвечал Матвей Иванович. — Не заявится сюда Наполеон, и Ней тоже. Дивизия эта идёт второстепенной дорогой. Главные в стороне. Спрашивайте о третьем драгунском полке. По нему мы можем многое определить.

— Может, возвратимся? — расстроился Удальцов.

— Ну, нет. Будем продолжать, как задумали. Уж если попали в логово, то нужно делать всё до конца. Веди в гостиную, к офицерам. От них можно узнать больше.

В гостиной действительно были офицеры. Четверо за столом резались в карты. Перед ними стояла опустошённая бутылка. Один офицер лежал на диване, укрывшись пледом. Двое, майор и капитан, сидели у камина, дремали.

Удальцов, войдя, щёлкнул каблуками, козырнул.

— Недурно вы устроились, господа. Главное — в тепле. А я сегодня едва не отдал Богу душу. Нет ли чем погреться?

Игравшие в карты едва удостоили его вниманием. Сидевший у камина обросший майор посмотрел на него тяжёлым взглядом, словно говоря: не забывайся, капитан, в присутствии старших. Но Удальцов сделал вид, словно бы не заметил молчаливого упрёка.

— Однако же вы, господа, не очень дружелюбны. Ну, да я не обидчив. Надеюсь, мы найдём общий язык. Ну-ка, мигом согревающего!

Он щёлкнул пальцами.

— Слушаюсь, батюшка, — ответствовал управляющий. — Только, извините, шампани или мадеры не имеем. Есть русский самогон.

— Неси, что есть! А я ищу третий драгунский полк, — обратился он уже к офицерам. — Как сквозь землю провалился. С утра не могу на след напасть.

— И не нападёте, — мрачно произнёс майор. — Не там ищете. На соседней дороге он должен быть.

При виде бутылки французы оживились. Зазвенели стаканы, громче зазвучали голоса. Удальцов хитро и умело направлял разговор на служебные дела. Сидящие как бы сами говорили о своих командирах, походе, дальнейшем маршруте.

Заговорили о русской армии, партизанах, казаках. Охмелевший майор, услышав имя Платова, пришёл в ярость.

— Попался бы он, этот Платов, в руки, я из него вот бы что сделал. — Он схватил лежавшую у камина кочергу и, сжав зубы, перегнул её. — Вот таким бы стал казачий атаман!

И швырнул кочергу к камину.

Не понимал языка Матвей Иванович, однако ж угрозу майора понял.

— Как же это Платов к нам попадётся? — заметил Удальцов. — Скорей мы к нему угодим.

Перейти на страницу:

Все книги серии Русские полководцы

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии