Асыл

— Ну, здравствуй! — Дима поправил съехавшую на затылок фуражку. — Так вот ты какая, — удивлённо протянул он. — А я думал, что ты и верхом-то не умеешь ездить. Гимназистка. Чики-брики. Мне дедушка Рустем говорил, что ты на музыке играешь?

— Не на музыке, а на музыкальном инструменте, — поправила его Асыл. — У вас здесь нет пианино? — лукаво спросила она.

— Нет, зато у Газеза есть кобыз[7], получше твоего пианино. Что там, — махнул рукой Дима, — трень-брень, а тут, как заиграет Газез, собаки и те воют.

Бойкие, озорные глаза меркуловского батрачонка, вздёрнутый нос, вся его фигура, точно слитая с конём, говорили о смелом и решительном характере. Проезжая мимо табуна, Асыл заметила, как из-за бугра, недалеко от юрты, выскочила большая лохматая собака-овчарка и, заливаясь лаем, кинулась на Кельтира, но узнав его, стремительно повернула оскаленную морду к Кекжалу. Ощетинив шерсть, злобно рыча, собаки, казалось, вот-вот вцепятся друг в друга. Одновременно прозвучали голоса Асыл и Димы:

— Нельзя!

Бербасар, так звали овчарку Газеза, оглядываясь на своего противника, не спеша отошёл от Кекжала и вернулся к табуну.

Через час возле юрты пылал костёр. Газез с женой готовили для дорогих гостей бесбармак. Сын Газеза, Асат — одногодок Димы, толстый и неторопливый мальчик, показывал ребятам новые ловушки на сусликов, которые научил его делать отец.

ГЛАВА 7

На следующее утро, когда Рустем с помощью Газеза и его жены Жамила́ ставил себе юрту, ребята пошли на рыбалку. Спустившись с плоскогорья, они направились к речной заводи. В стороне от них, высматривая добычу, бежали теперь неразлучные Кельтир и Кекжал.

Утро выдалось тихое, ясное. Солнце ласково грело степь, убаюкивало травы: сизый полынник, верблюжью колючку и яркозелёный типчак. Дорогу порой перелетали стайки сереньких птичек. Из старых зарослей ковыля поднимались жаворонки.

Закинув длинные удилища на плечо, оживлённо разговаривая, ребята прошли междугорье, и вскоре перед ними заблестели воды Сары-Тургая.

— Асыл, давай споём песню, — посмотрев на шагавшую рядом девочку, предложил Дима.

— Давай, — согласилась та. — Какую будем петь?

— «Песнь о вещем Олеге» ты знаешь?

— Знаю.

— Асат подпоёт. Он русских песен не знает, — в голосе Димы прозвучало сожаление.

— Ну, что молчишь? Давай начинай, — видя, что Дима медлит с песней, улыбнулась Асыл.

Откинув голову, мальчик запел:

Как ныне сбирается вещий Олег
Отмстить неразумным хозарам…

Асыл подхватила звонко:

Их сёла и нивы, за буйный набег,
Обрёк он мечам и пожарам…

В песню влился голос Асата.

— Асыл, а что такое «вещий»? — неожиданно оборвав песню, спросил Дима девочку.

— Да подожди ты тянуть, — толкнул он локтем Асата, который напевал казахскую песню на мотив «Олега».

— Вещий это значит мудрый, знающий будущее, — ответила Асыл.

— А хозары? — продолжал расспрашивать Дима.

— Хозары — народ, живущий в далёкие времена в южной России.

— А-а, — удовлетворённо произнёс Дима. — А обрёк?

— Обрёк, обрёк — забыла, — призналась она. — А ты разве не учился? — повернулась Асыл к своему новому товарищу.

— Учился в церковно-приходской школе. Окончил три класса, — ответил Дима. — Потом мне учиться не пришлось. Тятю сослали в Сибирь.

— За что?

— За революцию какую-то, не знаю.

— А мать у тебя есть?

— Есть, — ответил Дима. — Когда тятю угнали в Сибирь, мать вышла замуж за другого, я не стал у них жить и ушёл к тёте Аграфене. Она в Кустанае живёт. Её домик стоит на выезде к Тоболу. Потом тётя отдала меня Савве Меркулову, дескать, он тебя научит, в люди выведет. Жди добра от этого хапуги, — презрительно заметил Дима. — А мне плевать на него, всё равно я уйду от Меркулова. Только Кара-Торгоя жалко, — вздохнул мальчик.

— Это кто Кара-Торгой?

— Лошадь, на которой езжу. Вот после рыбалки я покажу тебе, каким штукам я научил её.

— Хорошо, — кивнула головой Асыл.

Через несколько минут ребята пробрались через береговые заросли и остановились у тихой заводи. На ней, отливая на солнце, виднелись жёлтые кувшинки.

— Асыл, Асат, смотрите, щука плывёт! — боясь вспугнуть рыбу, тихо сказал Дима, показывая рукой на водную гладь. Среди широких, чуть колыхающихся листьев лилии виднелось гибкое тело хищницы.

Затаив дыхание, ребята стали следить за рыбой. Заводь была небольшая, метров пять-шесть в ширину и своей формой была похожа на котлован. От реки её как бы отгораживал узкий перекат. Щука была как в садке.

— Как бы её поймать? — глаза Асыл заблестели от нетерпения.

Асат уже засучивал штаны выше колен, намереваясь лезть в воду.

— Погоди, Асатко, не торопись, щука всё равно от нас не уйдёт. Река обмелела, а через перекат ей не перебраться, — зашептал Дима на ухо Асату. — Надо вот что сделать, — помолчав, он окинул взглядом заводь, — ты сломай талину, да шибко не шуми, — предупредил он своего приятеля. — Потом встань с Кельтиром на середину переката, а я буду гнать щуку к тебе. Понял? — Асат утвердительно кивнул головой.