Астора

В главном зале Информатория – тихий гул разговоров. Я никого не слушаю. У меня – Город, у меня работа. Наконец-то городские системы стали действительно автоматическими, без привычных кувалд и газовых ключей. Есть время заняться наболевшим. Например, заповедником. На внутренних скалах устроилась кучковаться молодежь, особенно после того, как выяснилось, что Город просматривается командирами до самого темного угла. Ни напакостить, ни… в общем, было много инцидентов. А во внутреннем заповеднике – скальный массив, кусок дикой природы. Наивные. У командиров везде глаза. И в заповеднике. И далеко за периметром Города. У нас и охранные системы есть, только мы о них не болтаем. Мы вообще о командирских делах с чужими не болтаем, и потому, в частности, шалые подростки бьют муляжи видеокамер, а настоящие «глаза» все видят и запоминают. И вся внутренняя жизнь молодежных банд во внутреннем заповеднике видна как на ладони. А Иван Алексеевич как раз собрался дать ребяткам цель в жизни, чтоб не бесчинствовали, и ему расклад бандитской юности необходим позарез. Мне не очень-то верится, что из таких уродов получится школа юнг, но вдруг знания, вынесенные Учителем из иных миров, позволят совершить чудо? И командиры больше не будут вынуждены ежедневно совершать карательные акции, а займутся работой на – и для – простых людей. Как и предполагалось изначально.

У меня уже обнаружились оч-чень интересные фактики, но пришел Кузьмин. Хмуро оглядел Информаторий, связался с Чученовым, и вскоре робот-жук пригнал вереницу кресел-пультов, чтоб гарантированно хватало всем. А сам лидер-один командирского корпуса уселся напротив и уставился на меня своими маленькими, похожими на свиные, глазками.

– Не нравится мне все это, – заявил он.

– Что – это?

– Да все! Чувствуется что-то неправильное. Командиры все здесь. Трудятся на благо народа, то есть следят и наказывают, подгоняют и следят. Ну, еще обслуживают инфраструктуру Города, но это как само собой разумеется… А народ, конечно, нас за это ненавидит, потому что народ не хочет работать больше, чем необходимо, а хочет народ хлеба и зрелищ. Ну, хлеба у нас даже с избытком, зрелищ с большим недобором, потому что еще не хватало – зрелищами их обеспечивать!.. Все это противно, но как-то понятно: ну не хватает у людей жизненной силы, вялые они все какие-то, словно обкуренные на всю жизнь – а все сильные и активные давно в командирском корпусе… Но вот что я сейчас наблюдаю на экранах? Что за массовое гуляние? Или кто-то открыл наконец секрет работы с… просто людьми, скажем так? Открыл для себя, но с нами не желает делиться? Какие-то данс-группы объявились загадочные, школа юнг организуется непонятно кем… и для чего… А?

Мне стало неуютно. У Саши Кузьмина, оказывается, вовсе и не свиные глазки. Он их, оказывается, всегда прикрывает веками, вообще всегда. А сейчас вот впервые глянул, да так, что насквозь. Огромные у него, оказывается, глаза. Проникающие. Строгие. Никакого добродушия.

– Да нет там никакого секрета! – сказал я, стараясь не впасть в нервозность. – Все же давным-давно известно! Понять, что нужно людям. Для того опросы есть, мониторинги и прочее… Далее, понять, что есть люди, да не вообще, а конкретно эти, с которыми предстоит жить. И про это немало сказано, в частности, есть такая наука, психология называется… Заразить стремлением к невероятной, фантастической, но реально достижимой цели… а это любой хороший учитель в любой школе может делать! И далее – стремиться к ней! То есть просто жить. Интересно, азартно – но все-таки просто жить! И все. Ну и где тут секреты?

– А почему у нас не получается?

– Слишком много факторов приходится учитывать, – признался я. – Слишком. Все, что можно вместить в одно слово – любовь. А туда вселенную поместить можно. Вот и получается, что работа с людьми – не ремесло, а высокое искусство. Тут, как в любом искусстве, способности требуются. И гениальность. И горение души. Вы же не претендуете на мировую славу в области… балета, хотя бы? Вот и здесь не претендуйте. Здесь требуются арты. Которых у нас пока нет.

– Ага! – удовлетворенно кивнул Кузьмин. – Это я слышал. Это из сказок Ивана. Он их в танцклассе рассказывает, а девочки потом по всему Городу разносят. Но это ведь сказки?

– Это у вас – сказки! – неожиданно для себя самого рявкнул я. – Вы чем людей собрались увлечь? Пятичасовым сном своим, работой своей бесконечной, да? Да у вас нет времени даже друг на друга посмотреть!

– У нас? – сразу понял Кузьмин. – То есть у Жени Гафарова, у Володи Чученова, у всего командирского корпуса – но не у командира боевой пятерки Деда?

Кузьмин молча и отрешенно изучал меня. Что я мог ему сказать? Я мог только встать и выйти вместе с ним в зеленую зону, туда, где мягко светились огни, гремела музыка, сияли фонтаны и гудела толпа. За лидером-один, конечно, возникли Чученов и Гафаров. Командиры – к плечу плечо! А вот девушек на этот раз не было.