Астийский эдельвейс

Случилось мне тогда заночевать на озере. Да что-то проснулся среди ночи и не сплю. Лежу эдак вот с открытыми глазами, смекаю, долго ль до рассвета, слушаю по привычке. Ружье, понятно, под рукой. А из одежи — один плащ. Луна начала всходить. От воды, чувствую, сыростью тянет. И вроде бы зябко так. Надо, думаю, повыше перебраться, костер сообразить. Только подумал, слышу — дитя плачет.

Что за наваждение! Высунул голову из-за кустов. Мать честная! На берегу, у самой воды — бабенка с дитём. Худущая такая, простоволосая, в одном платьишке. А младенец, тот и вовсе почитай что голый. Сидит у нее на руках, барахтается. А она уставилась на небо и вроде звезды считает. Забавно мне это показалось. Смотрю, что дальше будет. А дитёнку-то, видно, не больно сладко на холоде. Сидел, сидел да и рёву!

Тут и баба будто очнулась, прижала его к груди, лопочет что-то, а из глаз — слёзы. Ну, думаю, беда какая-то с человеком. Разве помочь чем?.. Выскочил из кустов, и к ней. Да сдуру-то и ружьё прихватил. Привычка! А со сна, известно — глаза дурные, волосы всклокочены. Да еще с ружьём!

Напугал, видно, бабу до смерти. Заметалась она по берегу, места себе не найдет. Потом остановилась, зыркнула на меня глазищами и рукой — вроде как отталкивает чего. Я хотел крикнуть, не бойся, мол, дура, с добром я. А язык — что бревно. Глаза ни с того ни с сего слипаются. В ногах дрожь. И вроде бы в яму лечу. В общем, хотите верьте, хотите нет, так и заснул, как подкошенный. Прямо на песке!

Просыпаюсь — утро. И ни тебе той бабёнки, ни дитяти. А у самой воды — следы. Её, стало быть, следы, Начал я к ним присматриваться. Следы, как следы. Сразу видно — бабьи, от туфель. Но вот диво — идут следы из воды и уходят опять в воду. Вроде бы как из воды она вышла и опять в воду схоронилась. Ну как вы все это объясните?

Антон молчал. А у Максима даже во рту пересохло от волнения:

— Дядя Степан, кто же был на руках у той женщины, мальчик или девочка?

— Поди-ка разбери! Младенец, он младенец и есть. Правда, ревел-то вроде как девчонка. Да мне тогда ни к чему…

— А сама женщина, как она выглядела?

— Как тебе сказать… Баба, как баба. Не то, чтобы молодушка, но и не старая ещё. И по виду вроде из городских.

Ростом эдак повыше тебя. Да больно уж худая..

— Ну, а глаза, черты лица?

— Больно я присматривался к глазам-то. Опять же ночь. Оно хоть и Луна была, а все не с руки. Да, вот ещё… Только тут уж меня самого сомнение берет, было это или не было… — Старик выжидающе замолчал.

— Что же было? — подтолкнул его Максим.

— Да, понимаешь, вроде бы светилась она, бабёнка-то, как гнилушка в лесу…

— Ну, хорошо, — вступил в разговор Антон. — А после? Что вы еще такого видели?

Силкин снова достал кисет, свернул цигарку, со вкусом затянулся:

— Бабенка эта больше не показывалась, нет. А вот знаки разные: то, стало быть, звуки какие, то вроде свет по ночам. Это было. Не раз. И другие примечали. Или хоть то возьмите в рассуждение, зимой-то озеро не замерзает.

— Ну, это в порядке вещей, — отмахнулся Антон. — Таких озёр в Сибири хватает.

— Хватать-то хватает. Так ведь прежде-то, до того, как появились все эти знаки, таким льдом его заковывало, пешней не прошибешь. А тут, где-где — закраинка…

— Н-да… Все это любопытно, слов нет. Но нас интересует нечто более материальное, такое, что можно было бы в руки взять, пощупать, изучить, людям показать. Вот если бы вы, к примеру, хоть пряжку от туфли той русалки нашли.

— Так ведь нужды не было. А поискать, так, может, и сыщется что такое. Под лежачий камень вода не течёт.

— Ясно! Будем искать. Для того и приехали. И еще у меня к вам просьба, дядя Степан, надо нам человек пять рабочих, шурфы копать, плот вот сделать. Вы не поговорите с кем-нибудь из знакомых?

— Почему не поговорить. Можно и поговорить. Мне здесь, почитай, все знакомы…

На обратном пути в Отрадное оба молчали. Антон был явно разочарован беседой с охотником, он ждал от него совсем другого. Максим же не мог отделаться от мысли, что девочка, которую видел Степан на руках у незнакомой женщины, была не кем иным, как Нефертити, ведь он был примерно одних лет с ней. Но кто она? И кто эта женщина, неведомо как оказавшаяся ночью на глухом таежном озере, — пассажирка потерпевшего аварию самолета, жительница какого-то секретного, никому не известного города? Почему она так странно вела себя при встрече со Степаном, куда исчезла? И главное — как связать все это с тем, что он сам видел на Лысой гриве?

А дома их ждал еще один сюрприз. С почты только что принесли телеграмму, из которой явствовало, что поданным прецизионных анализов, произведенных в лаборатории института, углерод, входящий в состав стебля и лепестков астийского эдельвейса, имел такой изотопический состав, какого нет и не может быть на Земле.

3.