Астийский эдельвейс

— Легенд много, — согласился Антон. — Однако сейчас считают почти доказанным, что именно Джамбудвипа — этот южный материк, объединяющий современный Индостан и юго-восточную Азию — был прародиной человека, именно здесь были найдены остатки самого древнего человека — питекантропа и самых высокоразвитых человекообразных обезьян, наиболее близких человеку.

— Тех, что называют рамапитеками? — напомнил Максим.

— Вот-вот. Они встречаются здесь в отложениях всех эпох, начиная с середины миоцена и вплоть до астия.

— Это что же, на протяжении почти десятка миллионов лет? — прикинул Максим.

— Нет, побольше. И все это время, понимаешь, как можно судить по костным остаткам, рамапитеки постепенно совершенствовались, все больше и больше приближаясь к облику современного человека. Ведь эта Джамбудвипа, надо тебе сказать, была интереснейшим уголком Земли. Здесь буквально, как говорится, на пятачке чередовались самые разнообразные ландшафты — горы, долины, плоскогорья, низменности. То же самое с климатом: где палящая жара, где вечные льды, где тропические ливни, где полное безводие. Летом одно, зимой другое. Словом — сущий ад! А самое главное — постоянная нехватка пищи. Жрать приходилось и листья, и корни, и червей и насекомых — все, что удавалось найти. Природа все время как бы подхлестывала рамапитеков, не давая им специализироваться и хоть ненадолго остановиться в своем развитии.

— Пока они не превратились в человека?

— Постой! Этого я не сказал. До человека было еще далеко! Ты слышал, наверное, что в конце астийской эпохи произошло большое похолодание планетарного масштаба. Обрушилось оно и на Джамбудвипу. Условия жизни здесь стали совсем уж невыносимыми. Рамапитеки начали массами мигрировать из Джамбудвипы через современный Афганистан, Иран, Северный Ирак, Палестину и далее в долину Нила.

— Почему ты думаешь, что миграция шла этим самым путем?

— Не думаю, а знаю. Последние находки рамапитековых в этих странах позволяют точно наметить маршрут их переселения. Но вот, достигнув экваториальной Африки с ее влажными тропическими лесами, обильной пищей и сравнительно безопасными условиями существования, рамапитеки, грубо говоря, «зажирели», то есть специализировались и тем закрыли себе все пути к дальнейшему прогрессу. Так и возник здесь знаменитый Гомо Габилис— «Человек Способный», остатки которого обнаружил Луис Лики в ущелье Олдовай[1], и который, как оказалось, далеко еще не был человеком, хотя и использовал камни для охоты на животных.

— Но он уже и не мог стать человеком?

— Конечно! Специализация Гомо Габилис зашла настолько далеко, что уделом его оставалось лишь одно — полное и окончательное вымирание.

— А как же люди?

— Люди? Кто их знает, откуда они взялись, настоящие люди — Гомо Сапиенс? Сначала все было вроде понятно. Рамапитеки совершенствовались. Чем дальше, тем больше. Условия способствовали этому. Прошло еще полтора-два миллиона лет, и эти очаровательные обезьянки через какие-то переходные формы превратились в питекантропов. Как будто и осталось всего — найти эти переходные формы и считать вопрос решенным. А что получилось?

— Нет этих переходных форм?

— В том-то и дело! Как исчезли остатки рамапитеков в слоях астия, так и нет их больше ни в одном вышележащем слое. Ни их, ни их потомков. Понимаешь, провал в полтора миллиона лет! До самых верхов свиты Джетис. А здесь уже остатки питекантропов.

— Об этом провале я знаю.

— Еще бы не знать! Но как объяснить его, как? Где переходные формы от рамапитека к человеку? Если вообще он произошел от рамапитека.

— Как если? От кого же еще?

— Вот в этом весь вопрос. Ведь что получается — если остатки рамапитеков встречаются на территории Джамбудвипы лишь до конца астия, а дальше уверенно прослеживаются по всему Ближнему Востоку вплоть до Африки, то ясно, все они мигрировали туда из Джамбудвипы, так и оставшись обезьянами, и на них как на предках человека надо поставить крест.

— Допустим. А дальше?

— Дальше тоже ясно — поскольку остатки питекантропов найдены все-таки в пределах Джамбудвипы, значит на смену рамапитекам откуда-то с севера пришли другие существа, не менее совершенные, чем рамапитеки, и они-то и были предками перволюдей.

— Постой, а почему они должны были прийти обязательно с севера?

— Больше неоткуда, кругом море. Перволюди могли спуститься только с гор Джамбудвипы. Помнишь, я говорил тебе о древних рукописях?

— Так это всего-навсего легенда.

— Может, и не просто легенда. В каждой легенде, если покопаться, есть рациональное зерно.

— Но откуда взяться перволюдям в горах?

— Не обязательно в горах. Горы они могли перевалить.

— Перевалить? Тогда откуда они шли, не из Сибири же?

— А почему бы нет? Почему не допустить, что прародиной человечества была Сибирь? Логики здесь не меньше, чем во всех общепринятых гипотезах.

— А доказательства?

— Доказательств пока нет. Но нет и в других гипотезах. Питекантропы будто с неба свалились.

— Откуда же взяться перволюдям в Сибири? Там никогда не находили окаменелых остатков обезьян.