Муке, которому мы обязаны открытием этого подлога, указывает, что перу Рембо, возможно, принадлежит работа экстерна из второго класса, Альфреда Мабилье, озаглавленная «Колокол» и опубликованная в «Вестнике» 15 марта 1869 года. В самом деле, это стихотворение строится из строф и рефрена
У всякой медали есть две стороны; абсолютное незнание математики составляло негативную пару необыкновенным способностям Артюра в других областях. Он притворялся, что не умеет даже делить, и учитель, г-н Барбез, регулярно получал сюрпризы — вместо решения задачи в контрольной работе он мог прочесть латинские стихи.
Разумеется, беседы с Делаэ и Лабарьером продолжались. Первый сумел вскоре завоевать уважение двух новых товарищей, рассказав, что в одном бельгийском кафе ему случилось пролистать «Фонарь» Рошфора. Можно вообразить, как Рембо подпрыгивает от радости, когда Делаэ цитирует ему отдельные выученные наизусть места из этого призыва к мятежу и мщению. Он уже примерял на себя роль вольнодумца — Артюр мог себе это позволить, ведь он был первый ученик по закону Божьему; к примеру, на уроках истории он часто ставил отца Вильяма в тупик своими вопросами о Варфоломеевской ночи, об инквизиции и т. д. Ученики трепетали, а семинаристы притворялись, будто их и вовсе нет в классе; казалось, некоторым даже нравилась его, мягко говоря, нескромная любознательность. За стенами коллежа школьники горячо обсуждали эти запретные темы. Даже когда Рембо получал задание написать сочинение о французской революции, он и тут считал уместными крамольные фразы вроде «Дантон, Сен-Жюст, Кутон, Робеспьер, молодое поколение ждет вас!10».
Следует отметить, что хотя молодежь была пылкой, коллеж был к ней терпим. Выражать передовые взгляды на литературу или религию вполне позволялось, однако были и пределы: если надзирателю попадалась на глаза торчащая из-под словаря или из-под какой-нибудь книжки Дюруя ярко-красная обложка «Фонаря», он просил ее убрать.
— О нет! Все, что хотите, только не это!
В июне 1869 года семья Рембо переехала в квартиру на первом этаже дома 5-бис по набережной Мадлен (в настоящее время дом 7, набережная Артюра Рембо). Это был новый каменный дом с коваными балконами. В нем находилась контора сборщика налогов. Примечательно расположение здания: место было одно из лучших в городе, в двух шагах от Старой Мельницы, с видом на Маас и гору Олимп, все вокруг утопало в зелени.
Когда подошел конец учебного года, Дедуэ решил, что Артюр вполне готов к большому конкурсу академии Дуэ, объявленному для учеников коллежей департаментов Нор, Па-де-Кале, Эна и Сомма. Отец Мориньи, в то время семинарист второго класса (будущий директор коллежа Нотр-Дам в Ретеле, в котором одно время преподавал Делаэ, а затем Верлен), оставил полное живейших подробностей описание того, как проходил конкурс11.
Местом проведения был выбран Шарлевиль. Время — шесть утра. С половины шестого участники стали строить предположения, на какую тему им предстоит писать.
— Спорим, тема будет называться «Всемирная выставка»? — заявил один из них.
Рембо замахал руками:
— Вот будет весело, если в академии есть любители таких дурацких шуток!
Ровно в шесть в класс вошел г-н Дедуэ, вскрыл конверт с темой и произнес:
— Тема следующая: «Югурта». И все.
— Но как же это? На каком фоне это подать? — поднялся шум.
— Об этом ничего не сказано.
Директор удалился и вместе с ним несколько конкурсантов, решивших, что такая тема им не по зубам.
Рембо сидел за партой, бесстрастный, погруженный в мечты, взгляд его блуждал где-то далеко. К девяти часам он не написал ни строчки. Ошарашенный Дедуэ (он вернулся в класс) спросил его:
— Как же так, Артюр?.. Неужели Муза?..
— Я голоден, — был ответ.
Директор приказал консьержу принести несколько бутербродов. Когда это было исполнено, Рембо принялся за еду, не обращая внимания на приглушенные смешки соседей. Закончив, он схватил свою перьевую ручку и, начал писать сразу начисто, даже не заглядывая в принесенный с собой
В полдень он сдал работу.
— У вас было совсем мало времени, — сказал ему учитель физики, надзиравший за конкурсом.
Нацепив пенсне, г-н Дедуэ пробежал глазами работу и победно воскликнул:
— Мы выиграли, я вам это точно говорю!