Читаем Артюр Рембо полностью

«Ты, должно быть, знаешь братьев Рембо; один из них (тот, что сейчас в третьем классе) недавно отослал наследнику письмо с латинским стихотворением в шестьдесят строк, оно посвящено его первому причастию. Он держал это в строжайшей тайне, даже не показал стихи учителю, так что, наверное, насажал ошибок. Воспитатель наследника ответил ему, что маленький [следующее слово зачеркнуто. — П. П.] Ее Величества был очень тронут его письмом, и что она, как и он, когда-то сама училась в коллеже и потому прощает ему его ошибки»7.

10 августа 1868 года состоялась ежегодная церемония вручения премий; юный — ему еще не исполнилось 14 лет — Артюр Рембо показал себя примерным учеником: он получил первую премию по закону Божьему и декламации, целый ворох похвальных грамот и звание первого ученика в классе. Предсказания г-на Дедуэ начали сбываться.

С октября 1868 года г-жа Рембо больше не приходила забирать своих сыновей из школы. Однако вымуштрованные братья, вместо того чтобы принимать участие в школьных стычках и обмене марками, как и раньше, быстренько уходили домой. Товарищи, удивленные их необщительностью, чувствовали себя оскорбленными подобным поведением. И уходили они из школы под свист и улюлюканье. Делаэ и его одноклассник Поль Лабарьер8 (сын торговца мебелью с Орлеанского бульвара) не отставали от прочих; но двое дикарей и не думали оборачиваться на крики.

Тем не менее в один прекрасный день Лабарьеру удалось растопить лед отчуждения и завязать с братьями разговор. Делаэ не стал медлить и, в мгновение ока оказавшись на другой стороне площади Гроба Господня, присоединился к троице. С этого момента Артюра с Фредериком оставили в покое. Первым делом Делаэ спросил Фредерика: почему у его зонтика, как и у зонтика брата, отломан носик?

— Это все он, — сказал Фредерик, тыкая в Артюра пальцем.

— Нет, это все ты, — парировал тот и принялся рассказывать, как было дело.

Недавно, в одно из воскресений, когда они вдвоем, без сестер и матери, отправились на мессу, Фредерик придумал игру — совать зонтик в щель между дверью церкви и притолокой. Артюр недолго думая толкнул дверь, и носик отломился. Покидая церковь после окончания службы, во время которой виновник проделки испытывал, вероятно, угрызения совести из-за недостатка милосердия в своей душе, он притворился, что возобновил прерванную игру, чем Фредерик не замедлил воспользоваться, и зонтики снова стали одинаковой длины. Наказание, которое ожидало брата, думал Артюр, будет легче, если ляжет на плечи обоих. Но г-жа Рембо удовольствовалась следующим:

— Вы оба будете каждый день ходить в школу со сломанными зонтами, и насмешки ваших товарищей послужат наказанием за вашу глупую проделку.

Вместо того чтобы смеяться, Делаэ и Лабарьер восхитились поступком Артюра, достойным героев древности. Последние преграды пали, и теперь Делаэ, чтобы возвратиться в Мезьер, обычно шел через вокзал. Его интересовало многое: каких авторов следует предпочитать, древних или современных, классиков или романтиков?

Как-то он рассказал Артюру об одном миленьком происшествии:

_Ты знаешь, Лабарьер недавно сказал, что считает переворот второго декабря преступлением[18]. А ты что думаешь?

И Артюр, автор льстивого послания к наследнику, усмехнулся:

— Наполеону III место на галерах!

У Делаэ был такой вид, будто земля разверзлась у него под ногами.

Частенько к ним присоединялся Лабарьер, и все Четверо допоздна бродили взад-вперед по «Аллеям», обсуждая свои первые поэтические и прозаические опыты. Фредерик держался в стороне, рассказывает Делаэ, и, чтобы привлечь к себе внимание, время от времени останавливался возле какой-нибудь двери и звонил в колокольчик, после чего друзья разбегались кто куда. Они слонялись и по книжным лавкам, то и дело заходили в лавку к Жоли, на углу Герцогской площади и Мельничной улицы, в то время улицы Святой Катерины, или к Летелье, на улице Наполеона. Пролистывая разложенные на полках тома, они пытались запоминать напечатанные там стихи. Артюр, который к тому времени уже прочел Гюго и романтиков, зарывался в современную поэзию — а зарываться в современную поэзию тогда означало читать «Современный Парнас».

До Шарлевиля долетело лишь глухое эхо маленькой революции, произошедшей, когда вокруг издателя Альфонса Лемерра[19] собралась группа лучших поэтов той эпохи и назвала себя «Парнас». С марта 1866 года выходили ежемесячные 16-страничные выпуски «Современного Парнаса», сборника новой поэзии». Там можно было прочесть Теофиля Готье, Банвиля, Эредиа, Леконта де Лиля, Бодлера, Дьеркса, Сюлли-Прюдома, Верлена и других; ученику коллежа, изголодавшемуся по поэзии, было чем поживиться.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии