«Ты, должно быть, знаешь братьев Рембо; один из них (тот, что сейчас в третьем классе) недавно отослал наследнику письмо с латинским стихотворением в шестьдесят строк, оно посвящено его первому причастию. Он держал это в строжайшей тайне, даже не показал стихи учителю, так что, наверное, насажал ошибок. Воспитатель наследника ответил ему, что маленький [следующее слово зачеркнуто. —
10 августа 1868 года состоялась ежегодная церемония вручения премий; юный — ему еще не исполнилось 14 лет — Артюр Рембо показал себя примерным учеником: он получил первую премию по закону Божьему и декламации, целый ворох похвальных грамот и звание первого ученика в классе. Предсказания г-на Дедуэ начали сбываться.
С октября 1868 года г-жа Рембо больше не приходила забирать своих сыновей из школы. Однако вымуштрованные братья, вместо того чтобы принимать участие в школьных стычках и обмене марками, как и раньше, быстренько уходили домой. Товарищи, удивленные их необщительностью, чувствовали себя оскорбленными подобным поведением. И уходили они из школы под свист и улюлюканье. Делаэ и его одноклассник Поль Лабарьер8 (сын торговца мебелью с Орлеанского бульвара) не отставали от прочих; но двое дикарей и не думали оборачиваться на крики.
Тем не менее в один прекрасный день Лабарьеру удалось растопить лед отчуждения и завязать с братьями разговор. Делаэ не стал медлить и, в мгновение ока оказавшись на другой стороне площади Гроба Господня, присоединился к троице. С этого момента Артюра с Фредериком оставили в покое. Первым делом Делаэ спросил Фредерика: почему у его зонтика, как и у зонтика брата, отломан носик?
— Это все он, — сказал Фредерик, тыкая в Артюра пальцем.
— Нет, это все ты, — парировал тот и принялся рассказывать, как было дело.
Недавно, в одно из воскресений, когда они вдвоем, без сестер и матери, отправились на мессу, Фредерик придумал игру — совать зонтик в щель между дверью церкви и притолокой. Артюр недолго думая толкнул дверь, и носик отломился. Покидая церковь после окончания службы, во время которой виновник проделки испытывал, вероятно, угрызения совести из-за недостатка милосердия в своей душе, он притворился, что возобновил прерванную игру, чем Фредерик не замедлил воспользоваться, и зонтики снова стали одинаковой длины. Наказание, которое ожидало брата, думал Артюр, будет легче, если ляжет на плечи обоих. Но г-жа Рембо удовольствовалась следующим:
— Вы оба будете каждый день ходить в школу со сломанными зонтами, и насмешки ваших товарищей послужат наказанием за вашу глупую проделку.
Вместо того чтобы смеяться, Делаэ и Лабарьер восхитились поступком Артюра, достойным героев древности. Последние преграды пали, и теперь Делаэ, чтобы возвратиться в Мезьер, обычно шел через вокзал. Его интересовало многое: каких авторов следует предпочитать, древних или современных, классиков или романтиков?
Как-то он рассказал Артюру об одном миленьком происшествии:
_Ты знаешь, Лабарьер недавно сказал, что считает переворот второго декабря преступлением[18]. А ты что думаешь?
И Артюр, автор льстивого послания к наследнику, усмехнулся:
— Наполеону III место на галерах!
У Делаэ был такой вид, будто земля разверзлась у него под ногами.
Частенько к ним присоединялся Лабарьер, и все Четверо допоздна бродили взад-вперед по «Аллеям», обсуждая свои первые поэтические и прозаические опыты. Фредерик держался в стороне, рассказывает Делаэ, и, чтобы привлечь к себе внимание, время от времени останавливался возле какой-нибудь двери и звонил в колокольчик, после чего друзья разбегались кто куда. Они слонялись и по книжным лавкам, то и дело заходили в лавку к Жоли, на углу Герцогской площади и Мельничной улицы, в то время улицы Святой Катерины, или к Летелье, на улице Наполеона. Пролистывая разложенные на полках тома, они пытались запоминать напечатанные там стихи. Артюр, который к тому времени уже прочел Гюго и романтиков, зарывался в современную поэзию — а зарываться в современную поэзию тогда означало читать «Современный Парнас».
До Шарлевиля долетело лишь глухое эхо маленькой революции, произошедшей, когда вокруг издателя Альфонса Лемерра[19] собралась группа лучших поэтов той эпохи и назвала себя «Парнас». С марта 1866 года выходили ежемесячные 16-страничные выпуски «Современного Парнаса», сборника новой поэзии». Там можно было прочесть Теофиля Готье, Банвиля, Эредиа, Леконта де Лиля, Бодлера, Дьеркса, Сюлли-Прюдома, Верлена и других; ученику коллежа, изголодавшемуся по поэзии, было чем поживиться.