Читаем Артем Гармаш полностью

— Да я же и не знала, — смутилась Орися. — Зачем бы я спрашивала? Ну, а теперь уже догадываюсь.

— И нужно это тебе! Да и чего вдруг… — И на полуслове оборвала — поняла вдруг весь ход мыслей Ориси. Растерялась даже от неожиданности и молча смотрела на дочь, которая теперь с подозрительной старательностью ковыряла иголкой в своем шитье. — Ох, и глупенькая! — сказала мать с ласковым осуждением. — И померещится ж такое! Пусть бог милует!

<p><strong>VI</strong></p>

Артем дивился — почему это его так встревожил приезд в Ветровую Балку Павла Диденко? Правда, и раньше никогда встречи, споры с ним не доставляли Артему удовольствия. Наоборот, всегда оставляли в душе чувство неудовлетворенности собой, своей необразованностью, несостоятельностью своей как оппонента в публичных дискуссиях. «Варит башка у Павла. Этого у него не отберешь. И язык подвешен неплохо!» И все же Артем чувствовал, что не в этом сейчас причина. За полгода пребывания в Славгороде, в саперном батальоне, Артему не раз приходилось слышать Павла на митингах, на различных заседаниях. Но ни разу не привелось непосредственно помериться с ним в ораторском искусстве. Для этого были в Славгороде среди местных большевиков люди более опытные — взять хотя бы Мирославу или Гаевого, Кузнецова. Однако и сам Артем всякий раз, не выходя на трибуну, мысленно спорил с Павлом. И не без успеха. А главное, что кроме аргументов своих товарищей-единомышленников находил еще и собственные. Да и не то уж время, чтобы одним краснобайством вести народ за собой. Сыты по горло разговорами! Нужны действия. А вот здесь Павлу и нечем крыть… Нет, дело, стало быть, не в этом. А в чем же? И наконец докопался Артем до настоящей причины своего беспокойства. Дело было не в приезде Павла в село, а в его отъезде из Славгорода. Именно сегодня, в такой день! Ведь, может быть, именно сегодня решается судьба города: кто кого? Гайдамаки ли, воспользовавшись случаем, попробуют разоружить красногвардейские отряды во время похорон Тесленко, или, наоборот, Красная гвардия, будучи спровоцирована на стычку, разнесет в пух и прах гайдамацкий курень. Ведь на похороны выйдут вооруженными около полутысячи человек, да и большинство остальных, как говорил Кузнецов, будут не совсем с пустыми руками… И вот именно в этот день… Нельзя предположить, что Павло не знал о намерениях штаба гайдамацкого куреня. Может, не решаются рисковать, не будучи уверенными в своей победе? Вот и уехал со спокойной душой. Да нет, скорее наоборот, если принять во внимание заячью натуру Павла. Пронюхал, что запахло порохом в Славгороде, и удрал, как крыса в нору, сославшись на то, что мать лежит при смерти…

Солнце было в зените, когда Артем вышел из хаты: В небе быстро плыли, как большие льдины по воде, белые облака, то застилая, то открывая солнце. И по заснеженной земле пробегали их синеватые тени. Ветрено. Высокие вербы вдоль плотины буйно шумели, даже здесь, во дворе, слышен их печальный шум.

Как раз в это время, на двенадцать часов, как говорил тогда Кузнецов, назначен вынос тела Тесленко.

Сердце у Артема защемило от скорби. И не нужно было никаких усилий, чтобы возник в воображении такой знакомый и милый ему переулок, сейчас запруженный людьми, пришедшими отдать последний долг погибшему на боевом посту Тесленко.

«Одиннадцать штыковых ран!»

Артем не видел мертвого Тесленко. В последний раз виделся с ним за несколько часов до налета полуботьковцев на партийный комитет, в ту ночь, когда Тесленко провожал его на боевую операцию. Поэтому и сейчас в воображении лицо Тесленко было как живое. Только глаза закрыты навеки и навеки сомкнуты уста. Голова его тихо покачивается в такт шагам товарищей, выносящих гроб из подъезда на улицу. Словно упрекает кого-то. Толпа притихла. Слышен только шелест красных знамен на ветру. И вдруг торжественно-скорбный вопль оркестра разорвал тишину, пронзил сердце, сковал неизбывной печалью. Так и стояли все неподвижно, пока не пронесли гроб в голову колонны. Оркестр все рыдал. Но звуки скорби уже сплелись в мелодию траурного марша. Толпа качнулась и двинулась вслед за гробом.

Пошел и Артем. Сам того не замечая, вышел через открытые настежь ворота на улицу. Но дальше не повернул почему-то направо, чтобы идти в село, как собирался, а повернул налево и направился к плотине. Не хотелось сейчас ни говорить, ни видеться ни с кем. Хотелось хоть несколько минут, хоть только в воображении побыть на этом печальном многолюдье, среди своих друзей и товарищей.

Перейти на страницу:

Похожие книги