Арсен Люпен

Я пошел за ним без особого восторга. Он разделил площадку на несколько секторов и один за другим осмотрел их. В одном месте, в углу, образованном стенами соседних домов, его внимание привлекла горка бутовых камней, заросшая кустарником и травой. Даспри стал разгребать ее, мне пришлось помогать. Битый час под палящим солнцем мы раскидывали камни, но, когда добрались до земли, то начали копать ее, и кирка Даспри наткнулась на кости, останки человека, на которых еще болтались лохмотья одежды. Я побледнел от страха, заметив вдавленную в землю маленькую железную пластину, вырезанную в форме прямоугольника и, как мне показалось, на ней были пятна крови. Я был прав: пластина была по размеру с игральную карту, а на ней было семь пятен цвета сурика[8], расположенных, как сердца на семерке червей, и продырявленных так же на кончиках.

– Послушайте, Даспри, мне надоели все эти истории. Если вам так интересно, оставайтесь. А я ухожу.

Может быть, от волнения или оттого, что устал, поработав под палящем солнце, но меня зашатало, и я слег в постель с горячкой, в которой провалялся двое суток, отбиваясь от скелетов, танцевавших вокруг меня и бросавших друг в друга свои окровавленные сердца.

Даспри вел себя как верный друг, каждый день он навещал меня по три-четыре часа, но проводил их в большом зале, обшаривая углы и простукивая стены.

– Письма здесь, в этой комнате, – сообщал он мне время от времени, – они здесь. Руку даю на отсечение.

– Оставьте меня в покое, – отвечал я, доведенный до белого каления.

Утром на третий день я встал, и, несмотря на слабость, чувствовал себя хорошо, плотный завтрак прибавил мне сил. Но небольшое послание, полученное мною около пяти часов, окончательно подняло меня на ноги, поскольку мое любопытство снова разыгралось. Телеграмма была следующего содержания:

Месье!

Драма, первый акт которой разыгрался в ночь с 22 на 23 июня, близится к развязке. Обстоятельства сложились так, что мне необходимо устроить встречу двух главных ее героев, и это свидание должно произойти в вашем доме, поэтому я был бы очень признателен, если бы на сегодняшний вечер вы предоставили мне ваше жилище. Было бы неплохо, если бы ваш слуга отсутствовал с девяти до одиннадцати, окажите мне еще одну огромную любезность и согласитесь предоставить противникам свободу действий. В ночь с 22 на 23 июня вы смогли убедиться, что я с чрезвычайной щепетильностью оберегал все, что вам принадлежит. Со своей стороны я считаю, что нанес бы вам оскорбление, если бы усомнился в том, что вы будете соблюдать молчание в отношении нижеподписавшегося и преданного вам Сальватора.

Послание было написано в таком учтиво-ироничном тоне, а изложенная просьба показалась мне настолько забавной и фантастичной, что я пришел в восторг. Какая прелестная бесцеремонность! Кажется, отправитель даже не сомневается в моем согласии! Но ни за что на свете я не хотел бы разочаровать его или ответить неблагодарностью на доверие. В восемь часов, едва ушел мой слуга, которому я подарил билет в театр, появился Даспри. Я показал ему телеграмму.

– И что? – спросил он.

– Как что? Я оставлю ворота в сад открытыми, чтобы можно было войти.

– А сами уйдете?

– Ни за что на свете.

– Но ведь вас просят…

– Меня просят хранить тайну. Я ее сохраню. Но мне безумно хочется увидеть, что произойдет.

Даспри рассмеялся:

– Честно говоря, вы правы, я тоже остаюсь. Мне кажется, скучать не придется.

Его прервал звонок.

– Они уже здесь? – пробормотал он. – На двадцать минут раньше! Не может быть.

Из передней я потянул за шнурок, открывавший калитку. Фигура мадам Андерматт пересекла сад.

Она, видимо, была чем-то потрясена и, задыхаясь, пролепетала:

– Мой муж… он идет… у него встреча… ему должны отдать письма…

– Как вы об этом узнали? – спросил я.

– Случайно. Из послания, которое мой муж получил во время ужина.

– Телеграмма?

– Телефонограмма. Слуга передал ее мне по ошибке. Муж тут же отобрал ее у меня, но было уже поздно, я прочитала.

– Что вы прочитали?

– Следующее: «Сегодня вечером, в девять часов будьте на бульваре Майо с документами, касающимися дела. В обмен – письма». После ужина я сделала вид, что поднялась к себе, а на самом деле вышла из дома.

– Ничего не сказав месье Андерматту?

– Да.

Даспри взглянул на меня.

– Что вы об этом думаете?

– Думаю то же, что и вы. Месье Андерматт – один из вызванных противников.

– Кем вызванных? И с какой целью?

– А вот это мы скоро узнаем.

Я проводил всех в большой зал. Мы втроем с трудом спрятались за бархатной драпировкой, которая закрывала камин. Мадам Андерматт находилась между нами. Сквозь просветы в драпировке видна была комната. Пробило девять часов. Через несколько минут скрипнули петли садовой калитки.

Меня переполняли тревога и лихорадочное возбуждение, вдруг охватившие меня. Еще немного – и мне откроется тайна! Загадочная авантюра с удивительными поворотами, которую я наблюдал уже несколько недель, предстанет наконец в истинном свете, а решающая битва произойдет сейчас на моих глазах.

Даспри взял мадам Андерматт за руку и прошептал: