Армагеддон No 3

Веселовский валялся на смятой постели. Бездеятельность вначале радовала, потом начала тяготить. Никого ему на помощь Капустин не прислал. Да и вагон передвигался так, будто специально стремился запутать следы. Днем Веселовский ругал себя последними словами и думал, что полковник Федосеев прав, и никакой такой хрени действительно не бывает. Но как только садилось солнце, на него накатывали волны сонной одури и приходили странные, почти осязаемые сны. На вторую ночь он вдруг увидел во сне, как его боевой соратник Капустин, ждавший домой свою Тому, которая сменила гнев на милость, в раздражении открывает дверь двум их молоденьким лейтенантам. И Веселовский, вслед за Капустиным, мысленно матерится во сне на них, и думает, что могли бы до утра с делами подождать. Его в этот момент больше всего волнует Тамара Капустина, которая сейчас придет от мамы и опять разорется. Потом Веселовский вспоминает, что этих своих сотрудников они с Капустиным просили ассоциировать себя с Факельщиком и Бойцом. Но, вглядываясь в странные лица лейтенантов, Веселовский понимает, что те, по неопытности, наверно, нечаянно ассоциировали себя с кем-то другим... Капустин, будто бы тоже это понимает. Он бежит в комнату искать табельное оружие, бежит он медленно, что-то очень мешает ему бежать к пистолету. Внезапно перед ним распахивается дверь на балкон...

В этот момент Веселовский проснулся весь в поту. Он вначале так обрадовался, что это был сон, а потом огляделся, и ему стало еще тошнее, чем в том сне про Капустина.

Вокруг него росли странные деревья, увешанные связками экзотических фруктов. Летали бабочки, птички какие-то... Хорошо там было, если честно.

Вдруг он видит, что между кустиков ползет эта гадина в сопровождении белобрысой гражданки из первого купе. У Васильева прямо все внутри опустилось. Вот, блин, такой сон испортил! А эти двое его, вроде, не замечают. Девка идет, значит, яблоко трескает, а в руке еще авоську таких же яблок несет. И, что характерно, голая абсолютно. И, главное, нет таких яблок вокруг! Веселовский наметанным взглядом все вокруг прикинул - точно нет! Разная фиолетовая, оранжевая пакость зреет, а нормальных красных яблок, как у этой сучки в авоське, - нет! И еще такая мысль у него сразу зародилась: "Они что, в магазин за ними сползали, что ли? Голые?"

А эта змеюка ползет за бабой и нашептывает: "Кушай яблочки! Куш-ш-шай!

Тебе сейчас надо, тебе надо многое увидеть наперед!"

Веселовский, пропустив безмятежно жующую Марину Викторовну, тихонько окликнул змея: "Эй, Кирилл! Поди-ка сюда! Чо не заходишь?"

- А служивый! - явно обрадовался новому человеку змей. - Тоже спиш-шь?

- Сплю, конечно, - неуверенно сказал капитан. - Помнишь, ты говорил, что определяться будешь, за кого стоять? У меня сейчас такой хреновый сон был, что я тоже, кажется, определился...

- Вот и ладненько, вот и хорошо! - равнодушно прошипел Кирюша, глядя на голую женскую спину, покачивавшуюся меж разлапистой растительности.

- А ты, Кирилл, определился? - с надеждой спросил Веселовский.

- Определился! - восторженно подтвердил змей, закатив маленькие противные глазки. - Я - за нее!

В этот момент девушка оглянулась и томно позвала: "Кира!", продолжая медленно, сонно двигаться куда-то в направлении зарослей. Змей закрутил головой и ринулся узким сильным телом вслед за нею, уже не обращая внимания на Веселовского.

Веселовский проснулся серым блеклым утром с противным вкусом во рту от съеденного во сне какого-то приторно-сладкого фрукта. Внутри этого фрукта, с мохнатой шкуркой, было много мелких черных косточек, маковыми зернышками застрявшими в зубах. Капитан их просто заколебался выковыривать зубной щеткой в туалете. Потом он, сев на давно не мытый стульчак прямо в брюках, долго смотрел на свою зубную щетку, а потом - на свое отражение в грязном зеркале, и почти сразу ему захотелось застрелиться.

Выйдя из туалета, он увидел их всех троих. Они продвигались к противоположному тамбуру, видно, решив посетить вагон-ресторан. Никаких сомнений у Веселовского больше не осталось.

НАПУТСТВИЕ

Возле вагона Петрович героически сдерживал толпу из трех человек.

Вообще-то понять его было можно. Только этих чудиков еще и не хватало в прицепном вагоне. Дьяк в клобуке и обшарпанном пальто с цигейковым воротником, побитом молью, выглядывал из-за очкастого еврея в черном драповом пальто. На голове еврея красовалась вальяжная фетровая шляпа, а под мышкой он держал пухлый портфель. Непосредственно на Петровича настойчиво наседал татарин в добротном китайском пуховике. Татарин был, пожалуй, старше всех, поэтому вел себя несколько развязнее остальных.

- Билета брал, мне ничего про места девка в окошке не квакала! - орал татарин на Петровича, замахиваясь на него свободной от поклажи рукой.

- Я тебе сейчас сам по одному месту квакну, - шипел на него Петрович. Нету для вас в вагоне места! Валите отсюда!

- Па-азвольте! - высокомерно протянул еврей.