Архипелаги (СИ)

А спутница ее — Эва Эллусиа. Короткие черные волосы контрастируют с белой кожей, как знаки на книге Судьбы — с обложкой. Щеки запали настолько, что глаза кажутся чудовищно огромными.

И вот, дослушав восточную женщину, Эва прикрывает глаза ресницами. Достает из-под балахона серебряный медальон — такие носят вольные венси — и прикладывает к губам. Зачем он ей? Как он у нее оказался?

А потом они обе, помогая друг дружке, поднимаются и идут дальше. Рук не размыкают: вместе они сильнее степи. Сильнее ветра.

А ветер крепчает. Облачные лошади скачут все быстрее. Небо темнеет.

На горизонте вспыхивает огонек, потом другой.

Касси все труднее рассмотреть детали. Одно она точно знает: женщины еще идут, они будут идти. Они не сдадутся.

Шея болела, рука затекла. Касси открыла глаза. Обнаружила, что лежит головой на раскрытом «Путеводителе по Восточному Архипелагу». На странице с изображением дома богини смерти — Гаш. Храм ее окружен забором из гибких прутов, с которых свисают «ветряные колокольцы» — ныши — пустотелые трубочки с отверстиями. Свет в комнате приглушен, а фонограф шуршит крутящимся барабаном: цилиндр доиграл и выпал наружу.

Вот что за сон? Это снова проявляется дар, или она просто слишком впечатлилась книгой? Может спросить Эву, собирается ли она в путешествие на восток?

Да, вот будь Касси йенкой, непременно бы нашла Орден Дара и посоветовалась. Потому что если у нее есть дар, то нужно учиться им управлять. И справляться с последствиями. Говорят, одаренные часто съезжают с катушек, если не тренируются.

И говорят еще, что все богатые йенцы — одаренные, мистри. Потому-то они все и богатые, что могут кто мысли читать, кто вещи перемещать, а кто — предвидеть будущее, как Касси. Да, здорово же в таком случае делать ставки на гонках. Или покупать по дешевке то, что потом подорожает. Только мистри владеют знанием, как даром управлять. А она — нет. Иначе уже осуществила бы все свои мечты.

Вот чего только спросонья в голову не придет?

9. Виктор

День не задался у Прохвоста с самого обеда. Мог бы и с утра, но утро он продрых. Когда похмелье заставило его выползти из кровати, он икнул, доковылял до комода, выдернул пробку из графина с водой и жадно осушил его. Вода стекла по подбородку на голую грудь. Тори облизал засохшие губы.

Среди мятых простыней валялось пышное женское тело. Имени тела он не помнил. Но вечер, вроде, прошел достойно. Только он, кажется, проигрался вхлам.

Тори проверил свои вещи: оба револьвера оказались на месте. Уже хорошо. В карманах не нашлось ни пол лида. Пора было сматывать удочки. Валить, другими словами. А то девушка еще потребует оплаты.

Прохвост быстро натянул кальсоны, рубаху, штаны. Носков рядом не нашлось, и он махнул на них рукой. Не на парад собирается. Застегнул ремень, набросил пальто, водрузил на голову широкополую шляпу и направился к двери, но вовремя тормознул. Гостиница, мать ее, тоже не оплачена, а незаметно просочиться мимо стойки вряд ли получится.

Он вышел на балкон, посмотрел вниз: второй этаж, двор, какие-то ящики. Ну, сойдет.

Тори перемахнул через перила, отлил за ящиками и направил острые носы своих сапог в сторону Портового района.

В городе существовало лишь одно местечко, куда он мог завалиться без денег. Кабак Юрги. Этот тип через подставных лиц играл на гонках, ставил на противников Дименса в определенных заездах — и получал стабильную прибыль. А потому кормил Тори в долг. И никогда не называл его Прохвостом.

В кабаке ему плеснули жидкой похлебки, но виски наливать отказались наотрез, несмотря на все комплименты в адрес девочек-разносчиц и обещание рассказать новый анекдот. Нужда прищемила его самолюбию хвост. Тори задумался, поскрёб ложкой по дну посудины и почесал затылок. Весь его доход составляли гонорары за заезды. И платил ему господин Эллусеа.

Нужно привести себя в форму к завтрашнему утру. Помыться, побриться, раздобыть свежую рубашку. На Большие Осенние Гонки приедет Эва, как никак.

Порой он задумывался: на кой ему сдалась эта холодная гордячка, госпожа-нос-в-небесах? Вокруг полно красивых женщин, с мягкими формами и жаркими сердцами. Все доступные милашки города обожают Виктора Дименса, и после каждой победы готовы прыгать к нему в кровать толпами. А если их еще подогреть подарками…

Только от Эвы он хотел не кровати.